МЕТОДЫ М.Д. ШРАЕРА Жанр книги296 не указан, хотя в «Предисловии переводчика» она несколько расплывчато именуется «литературоведческим исследованием». Определение не совсем верное: книга М. Шраера не является связным текстом, реализующим оригинальную научную концепцию

1.2. Стиль Диккенса и принцип точности Называя Ланна «мэтром противоположной школы перевода» (учителем? наставником?), Нора Галь сгущает краски. Школы, хотя бы отдаленно похожей, например, на кашкинскую, у Ланна не было, а весь его вклад в теорию перевода сводится к двум

Это обстоятельство было отмечено еще Ф. М. Достоевским, который писал: «...мы на русском языке понимаем Диккенса, я уве­рен, почти так же, как и англичане, даже, может быть, со всеми оттенками...».

Останавливаясь на причинах такого ярко выраженного интереса к Диккенсу как со стороны русских читателей, так и со стороны русской критики, М. П. Алексеев справедливо видит причину особой популярности Диккенса в России, прежде всего, в демократи­ческом и гуманистическом характере его творчества.

При всем разнообразии дошедших до нас отзывов о Диккенсе великих русских писателей и критиков, таких, как Белинский, Чер­нышевский, Островский, Гончаров, Короленко, Горький, ведущей в них является мысль о демократизме и гуманизме Диккенса, о его великой любви к людям.

Так, Чернышевский видит в Диккенсе «защитника низших классов против высших», «карателя лжи и лицемерия». Белинский подчеркивает, что романы Диккенса «глубоко проникнуты заду­шевными симпатиями нашего времени». Гончаров, называя Дик­кенса «общим учителем романистов», пишет: «Не один наблюда­тельный ум, а фантазия, юмор, поэзия, любовь, которой он, по его выражению, «носил целый океан» в себе, - помогли ему написать всю Англию в живых, бессмертных типах и сценах». Горький пре­клонялся перед Диккенсом, как человеком, который «изумительно постиг труднейшее искусство любви к людям».

При этом, наряду с самою сутью, с основным пафосом твор­чества Диккенса, подчеркивается его «точная и тонкая наблюда­тельность», «мастерство в юморе», «рельефность и точность изо­бражений» (Чернышевский).

В рассказе В. Г. Короленко «Мое первое знакомство с Дик­кенсом» особая проникновенно-живительная атмосфера диккенсов­ских произведений, величайшее умение Диккенса создавать убеж­дающие читателя образы героев, как бы вовлекать его во все перипетии их жизни, заставлять сочувствовать их страданиям и радоваться их радостям показаны образно, конкретно и убедительно.

В наши дни Диккенс продолжает оставаться одним из люби­мых писателей молодежи и взрослых. Книги его расходятся мас­совыми тиражами и переводятся на все языки народов, населя­ющих нашу страну. В 1957-1964 годах на русском языке было из­дано тиражом в шестьсот тысяч экземпляров полное собрание со­чинений Диккенса в тридцати томах.

Также сохраняется и интерес литературоведов к творчеству писателя. Кроме того, изменившиеся общественно-политические и социальные взгляды заставляют по-новому увидеть литературное наследие Диккенса, которое в советской литературной критике рассматривалось лишь с позиций соцреализма.

Цель данной работы – анализ эволюции реалистического метода в творчестве Диккенса на примере романов «Приключения Оливера Твиста» и «Большие надежды».

Для реализации поставленной цели в работе решаются следующие задачи:

ü Определить место творчества Чарльза Диккенса в английской и мировой реалистической литературе;

ü Сравнить реалистический метод в романах «Приключение Оливера Твиста» и «Большие надежды», сопоставив сюжетно-композиционные особенности, образы главных героев и второстепенных персонажей;

ü Проанализировать развитие социальной философии Диккенса на примере указанных произведений

ü Выявить основные особенности стиля Диккенса в ранних и поздних произведениях.

При решении поставленных задач используются методы анализа и сравнения художественных произведений.

1. Место творчества Диккенса в развитии английской и мировой реалистической литературы

Диккенс открывает собой новый этап в истории английского реализма. Ему предшествуют до­стижения реализма XVIII века и полстолетия западно­европейской романтики. Подобно Бальзаку, Диккенс сочетал в своем творчестве достоинства того и другого стиля. Сам Диккенс своими любимыми писателями на­зывает Сервантеса, Лесажа, Филдинга и Смоллета. Но характерно, что к этому списку он добавляет и «Араб­ские сказки».

В какой-то мере в начальный период своего творче­ства Диккенс повторяет этапы развития английского реализма XVIII и начала XIX веков. Истоки этого реа­лизма - «Моральные еженедельники» Стиля и Аддисона. В преддверии большого романа стоит нравоописа­тельный очерк. Завоевание реальной действительности, происходящее в литературе XVIII столетия, совершается сначала в жанрах, приближающихся к публицистике. Здесь происходит накопление жизненного материала, устанавливаются новые социальные типы, которыми как неким исходным моментом в течение долгого времени будет пользоваться реалистический социальный роман.

Реалистический роман XVIII столетия возникает из бытописательной литературы. Эта попытка обобщения и систематизации материалов действительности особенно характерна для идеологии третьего сословия, стремив­шегося осознать и силой своей мысли упорядочить мир.

Создатели реалистического романа XIX столетия, среди которых Диккенс занимает одно из первых мест, начинают с разрушения этой унаследованной ими тра­диции. Диккенс, герои которого в отдельных чертах своих обнаруживают значительное сходство с героями Филдинга или Смоллета (например, неоднократно указыва­лось на то, что Николас Никльби или Мартин Чезлуит являются более или менее близкими копиями Тома Джонса), производит в романе этого типа значительную реформу. Диккенс живет в эпоху разверзшихся внут­ренних противоречий буржуазного общества. Поэтому следование морально-утопической конструкции романа XVIII столетия сменяется у Диккенса более глубоким проникновением в сущность буржуазной действительно­сти, более органическим сюжетным следованием ее про­тиворечиям. Сюжет диккенсовских романов в первый период его творчества (после «Пиквикского клуба»), правда, тоже носит семейный характер (счастливое за­вершение любви героев и пр. в «Николасе Никльби» или в «Мартине Чезлуите»). Но по сути дела этот сюжет нередко отодвигается на второй план и становится фор­мой, скрепляющей повествование, ибо он все время взрывается изнутри более общими и более непосред­ственно выраженными социальными проблемами (воспи­тание детей, работные дома, угнетение бедноты и т. д.), не укладывающимися в узкие рамки «семейного жанра». Действительность, входящая в роман Диккенса, обога­щается новыми темами и новым материалом. Горизонт романа явно расширяется.

И далее: утопия «счастливой жизни» у Диккенса лишь в немногих случаях (вроде «Николаса Никль­би») находит себе место внутри буржуазного мира. Здесь Диккенс как бы стремится уйти от реальной прак­тики буржуазного общества. В этом отношении он, не­смотря на свое несходство с великими романтическими поэтами Англии (Байроном, Шелли), является в некото­ром роде их наследником. Правда, самые его искания «прекрасной жизни» направлены в иную сторону, чем у них; но пафос отрицания буржуазной практики связы­вает Диккенса с романтизмом.

Новая эпоха научила Диккенса видеть мир в его про­тиворечивости, более того - в неразрешимости его про­тиворечий. Противоречия реальной действительности постепенно становятся основой сюжета и главной проб­лемой диккенсовских романов. Особенно явственно это ощущается в поздних романах, где «семейный» сюжет и «счастливая концовка» открыто уступают первенст­вующую роль социально-реалистической картине широкого диапазона. Такие романы, как «Холодный дом», «Тяжелые времена» или «Крошка Доррит», ставят и разрешают в первую очередь социальный вопрос и свя­занные с ним жизненные противоречия, а уже во вто­рую - какой-либо семейно-моральный конфликт.

Но произведения Диккенса отличаются от предшест­вующей реалистической литературы не только этим уси­лением реалистического социального момента. Решаю­щим является отношение писателя к изображаемой им действительности. Диккенс относится к буржуазной действительности глубоко отрицательно .

Глубокое осознание внутреннего разрыва между миром желаемым и миром существующим стоит за дик­кенсовским пристрастием к игре контрастами и к ро­мантической смене настроений - от безобидного юмора к сентиментальному пафосу, от пафоса к иронии, от иронии снова к реалистическому описанию.

На более поздней стадии диккенсовского творчества эти внешне романтические атрибуты большею частью отпадают или же приобретают иной, более мрачный ха­рактер. Однако концепция «иного мира», прекрасного мира, пусть не столь живописно разукрашенного, но все же явственно противопоставленного практике буржуазного общества, сохраняется и здесь.

Эта утопия, впрочем, является для Диккенса лишь вторичным моментом, не только требующим, но прямо предполагающим полнокровное изображение реальной жизни со всей ее катастрофической несправедливостью.

Однако, подобно лучшим писателям-реалистам своего времени, интересы которых шли глубже внешней сто­роны явлений, Диккенс не удовлетворялся простым кон­статированием хаотичности, «случайности» и несправед­ливости современной жизни и тоской по неясному идеа­лу. Он неминуемо подходил к вопросу о внутренней за­кономерности этого хаоса, о тех социальных законах, ко­торые им все же управляют.

Реализм и «романтика» Диккенса, элегическая, юмо­ристическая и сатирическая струя в его творчестве на­ходятся в прямой связи с этим поступательным движе­нием его творческой мысли. И если ранние произведе­ния Диккенса еще в значительной мере «разложимы» на эти составные элементы («Николас Никльби», «Лавка древностей»), то в своем дальнейшем развитии Диккенс приходит к некоторому синтезу, в котором все ранее раздельно существовавшие стороны его творчества под­чиняются единой задаче - с наибольшей полнотой «отра­зить основные законы современной жизни» («Холодный дом», «Крошка Доррит»).

Именно так следует понимать развитие диккенсов­ского реализма. Дело не в том, что поздние романы Диккенса менее «сказочны», менее «фантастичны». Но дело в том, что в поздних романах и «сказка», и «романтика», и сентиментальность, и, наконец, собственно реалистический план произведения - все это в целом значительно приблизилось к задаче более глубокого, бо­лее существенного отражения основных закономерно­стей и основных конфликтов общества.

Диккенс - писатель, по произведениям которого мы можем судить, и достаточно точно, о соци­альной жизни Англии середины XIX века. И не только об официальной жизни Англии и ее истории, не только о парламентской борьбе и рабочем движении, но и о мел­ких, как будто бы не входящих в «большую историю» подробностях. По романам Диккенса мы можем судить о состоянии железных дорог и водного транспорта в его время, о характере биржевых операций в лондонском Сити, о тюрьмах, больницах и театрах, о рынках и уве­селительных заведениях, не говоря уже о всех видах ресторанов, трактиров, гостиниц старой Англии. Произ­ведения Диккенса, как всех больших реалистов его по­коления,- это как бы энциклопедия его времени: раз­личные классы, характеры, возрасты; жизнь богачей и бедняков; фигуры врача, адвоката, актера, предста­вителя аристократии и человека без определенных заня­тий, бедной швеи и светской барышни, фабриканта и ра­бочего - таков мир романов Диккенса.

«Из всех произведений Диккенса видно, - писал о нем А.Н. Островский, - что он хорошо знает свое отечество, изучал его подробно и основательно. Для того чтобы быть народным писателем, мало одной любви к родине, - любовь дает только энергию, чувство, а содержания не дает; надобно еще знать хорошо свои на­род, сойтись с ним покороче, сродниться».

2. Особенности реалистического метода в ранних романах Диккенса («Приключения Оливера Твиста»)

Социальная философия Диккенса и становление реалистического метода

Социальная философия Диккенса в той форме, в ка­кой она дошла до нас в большинстве его произведений, складывается в первый период его творчества (1837-1839). «Оливер Твист», «Ни­колас Никльби» и несколько более поздний «Мартин Чезлуит», по своему внешнему построению представляю­щие собою разновидность филдинговского «Тома Джон­са», оказались первыми романами Диккенса, дающими некую более или менее связную реалистическую картину нового капи­талистического общества. Именно на этих произведе­ниях поэтому легче всего проследить процесс становле­ния диккенсовского реализма, каким он, в существен­ных чертах своих, сложился в эту эпоху. В дальнейшем, правда, происходит углубление, расширение, уточнение уже достигнутого метода, но направление, в котором мо­жет идти художественное развитие, дано в этих первых социальных романах. Мы можем наблюдать, как в этих книгах Диккенс становится писателем своей современно­сти, создателем английского социального романа широ­кого диапазона.

«Приключения Оливера Твиста» (1837-1839), нача­тые одновременно с «Пиквикским клубом», являясь пер­вым реалистическим романом Диккенса, тем самым создают переход к новому периоду его творчества. Здесь уже в полной мере сказалось глубоко критическое отно­шение Диккенса к буржуазной действительности. Наряду с традиционной сюжетной схемой приключенческого ро­мана-биографии, которой следовали не только писатели XVIII века вроде Филдинга, но и такие ближайшие пред­шественники и современники Диккенса, как Бульвер-Литтон, здесь имеется явный сдвиг в сторону социально-политической современности. «Оливер Твист» написан под впечатлением знаменитого закона о бедных 1834 года, обрекшего безработных и бездомных бедняков на пол­ное одичание и вымирание в так называемых работных домах. Свое возмущение этим законом и созданным для народа положением Диккенс художественно воплощает в истории мальчика, рожденного в доме призрения.

Роман Диккенса начал выходить в те дни (с февраля 1837 года), когда борьба против закона, выражавшаяся в народных петициях и нашедшая свое отражение в пар­ламентских дебатах, еще не закончилась. Особенно силь­ное негодование как в революционном чартистском лаге­ре, так и в среде буржуазных радикалов и консерваторов вызвали те мальтузиански окрашенные пункты закона, согласно которым мужей в работных домах отделяли от жен, а детей от родителей. Именно эта сторона нападок на закон нашла наиболее яркое отражение и в диккен­совском романе.

В «Приключениях Оливера Твиста» Диккенс показы­вает голод и ужасающие издевательства, которые терпят дети в общественном доме призрения. Фигуры приход­ского бидля мистера Бамбла и других заправил работ­ного дома открывают галерею сатирических гротескных образов, созданных Диккенсом.

Жизненный путь Оливера - это серия страшных кар­тин голода, нужды и побоев. Изображая тяжкие испыта­ния, обрушивающиеся на юного героя романа, Диккенс развертывает широкую картину английской жизни свое­го времени.

Сначала жизнь в работном доме, затем в «учении» у гробовщика, наконец, бегство в Лондон, где Оливер по­падает в воровской притон. Здесь - новая галерея типов: демонический содержатель воровского притона Феджин, грабитель Сайкс, по-своему трагическая фигура, проститутка Нэнси, в которой доброе начало все время спорит со злом и наконец одерживает победу.

Благодаря своей разоблачающей силе все эти эпи­зоды заслоняют традиционную сюжетную схему совре­менного романа, согласно которой главный герой непре­менно должен выпутаться из тяжелого положения и завоевать себе место в буржуазном мире (откуда он, соб­ственно, и происходит). В угоду этой схеме и Оливер Твист находит своего благодетеля, а в конце романа ста­новится богатым наследником. Но этот путь героя к бла­гополучию, достаточно традиционный для литературы того времени, в данном случае менее важен, чем отдель­ные этапы этого пути, в которых и сосредоточен разобла­чающий пафос диккенсовского творчества.

Если рассматривать творчество Диккенса как после­довательное развитие к реализму, то «Оливер Твист» явится одним из важнейших этапов этого развития.

В предисловии к третьему изданию романа Диккенс писал, что целью его книги является «одна суровая и го­лая истина», которая заставляла его отказаться от всех романтических прикрас, какими обычно пестрели произ­ведения, посвященные жизни подонков общества.

«Я читал сотни повестей о ворах - очаровательных малых, большею частью любезных, безукоризненно одетых, с туго набитым карманом, знатоках лошадей, сме­лых в обращении, счастливых с женщинами, героях за песней, бутылкой, картами или костями и достойных то­варищах, самых храбрых, но я нигде не встречал, за ис­ключением Хогарта, подлинной жестокой действитель­ности. Мне пришло на мысль, что описать кучку таких товарищей по преступлению, какие действительно суще­ствуют, описать их во всем их безобразии и бедствен­ности, в жалкой нищете их жизни, показать их такими, какими они в действительности бредут или тревожно крадутся по самым грязным тропам жизни, видя перед собой, куда бы они ни пошли, огромный черный, страш­ный призрак виселицы, - что сделать это значило по­пытаться помочь обществу в том, в чем оно сильно нуж­далось, что могло принести ему известную пользу».

К произведениям, грешащим подобным романтиче­ским приукрашением жизни подонков общества, Дик­кенс причисляет знаменитую «Оперу нищих» Гея и ро­ман Бульвера-Литтона «Поль Клиффорд» (1830), сюжет которого, особенно в первой части, во многих деталях предвосхитил сюжет «Оливера Твиста». Но, полемизи­руя с такого рода «салонным» изображением темных сторон жизни, какое свойственно было писателям типа Бульвера, Диккенс все же не отвергает своей связи с литературной традицией прошлого. Он называет в качестве своих предшественников целый ряд писателей XVIII века. «Филдинг, Дефо, Голдсмит, Смоллет, Ричардсон, Макензи - все они, и в особенности первые два, с са­мыми благими целями выводили на сцену подонков и отребье страны. Хогарт - моралист и цензор своего вре­мени, в великих произведениях которого будет вечно отражаться и век, в который он жил, и человеческая природа всех времен, - Хогарт делал то же самое, не останавливаясь ни перед чем, делал с силой и глубиной мысли, которые были уделом очень немногих до него...»

Указывая на свою близость к Филдингу и Дефо, Диккенс тем самым подчеркивал реалистические устрем­ления своего творчества. Дело здесь, конечно, не в близости темы «Моль Флендерс» и «Оливера Твиста», а в общей реалистической направ­ленности, которая заставляет авторов и художников изображать предмет, ничего не смягчая и не приукра­шивая. Некоторые описания в «Оливере Твисте» вполне могли бы послужить пояснительным текстом к карти­нам Хогарта, в особенности такие, где автор, отступая от непосредственного следования сюжету, останавли­вается на отдельных картинах ужаса и страданий.

Такова сцена, которую застает маленький Оливер в доме бедняка, плачущего по умершей жене (глава V). В описании комнаты, обстановки, всех членов семьи ощущается метод Хогарта - каждый предмет рассказы­вает, каждое движение повествует, и картина в целом есть не просто изображение, а связное повествование, увиденное глазами историка нравов.

Одновременно с этим решительным шагом к реали­стическому отображению жизни мы можем наблюдать в «Оливере Твисте» и эволюцию диккенсовского гума­низма, который утрачивает свой отвлеченно-догматический и утопический характер и также приближается к реальной действительности. Доброе начало в «Оливере Твисте» расстается с весельем и счастьем «Пиквикского клуба» и поселяется в иных жизненных сферах. Уже в последних главах «Пиквикского клуба» идиллии при­шлось столкнуться с мрачными сторонами действитель­ности (мистер Пиквик во Флитской тюрьме). В «Оли­вере Твисте», на принципиально новых основаниях, про­исходит отрыв гуманизма от идиллии, и доброе начало в человеческом обществе все решительнее сочетается с ми­ром реальных житейских бедствий.

Диккенс как бы нащупывает новые пути для своего гуманизма. Он уже оторвался от блаженной утопии сво­его первого романа. Доброе уже не означает для него счастливое, а скорее наоборот: в этом несправедливом мире, нарисованном писателем, добро обречено на стра­дания, которые далеко не всегда находят свое возна­граждение (смерть маленького Дика, смерть матери Оливера Твиста, а в следующих романах смерть Смайка, маленькой Нелли, Поля Домби, которые все являют­ся жертвами жестокой и несправедливой действитель­ности). Вот как рассуждает миссис Мейли в тот горест­ный час, когда ее любимице Розе грозит гибель от смертельной болезни: «Я знаю, что не всегда смерть щадит тех, кто молод и добр и на ком покоится привя­занность окружающих».

Но где же в таком случае источник добра в чело­веческом обществе? В определенном социальном слое? Нет, этого Диккенс не может сказать. Он решает этот вопрос как последователь Руссо и романтиков. Он на­ходит ребенка, неиспорченную душу, идеальное суще­ство, которое выходит чистым и непорочным из всех испытаний и противостоит язвам общества, которые в этой книге еще в значительной степени являются до­стоянием низших классов. Впоследствии Диккенс пере­станет обвинять преступников за их преступления, а за все существующее зло обвинит господствующие классы. Сейчас концы с концами еще не сведены, все находится в стадии становления, автор еще не сделал социальных выводов из нового расположения моральных сил в своем романе. Он еще не говорит того, что скажет в дальней­шем,- что добро не только соседствует со страданием, но что оно главным-то образом пребывает в мире обез­доленных, несчастных, угнетенных, словом, среди неиму­щих классов общества. В «Оливере Твисте» еще дейст­вует фиктивная, как бы надсоциальная группа «добрых джентльменов», которые по своей идейной функции тесно связаны с разумными и добродетельными джентльмена­ми XVIII столетия, но, в отличие от мистера Пиквика, достаточно обеспечены, чтобы делать добрые дела (осо­бая сила - «добрые деньги»). Это покровители и спа­сители Оливера - мистер Браунлоу, мистер Гримвиг и другие, без которых ему было бы не уйти от преследова­ния злых сил.

Но и внутри группы злодеев, сплоченной массой про­тивостоящих человеколюбивым джентльменам и пре­краснодушным юношам и девушкам, автор отыскивает такие характеры, которые кажутся ему способными к нравственному перерождению. Такова в первую очередь фигура Нэнси, падшего существа, в ком все же любовь и самопожертвование одерживают верх и побеждают да­же страх смерти.

В цитированном выше предисловии к «Оливеру Тви­сту» Диккенс писал следующее: «Казалось очень грубым и неприличным, что многие из лиц, действующих на этих страницах, взяты из самых преступных и низких слоев лондонского населения, что Сайке - вор, Феджин - укрыватель краденых вещей, что мальчики - уличные воришки, а молодая девушка - проститутка. Но, сознаюсь, я не могу понять, почему не­возможно извлечь урок самого чистого добра из самого гнусного зла... Я не видел причины, когда писал эту книгу, почему самые отбросы общества, если язык их не оскорбляет слуха, не могут служить нравственным це­лям по крайней мере столько же, сколько и верхи его» .

Добро и зло в этом романе Диккенса имеют не толь­ко своих «представителей», но и своих «теоретиков». Показательны в этом отношении разговоры, которые ве­дут Феджин и его ученик с Оливером: оба они пропо­ведуют мораль беспардонного эгоизма, согласно кото­рой каждый человек - «лучший друг самому себе» (глава XLIII). В то же время Оливер и маленький Дик являются яркими представителями морали человеколюбия (ср. главы XII и XVII).

Таким образом, расстановка сил «добра» и «зла» в «Оливере Твисте» еще достаточно архаична. В основе ее лежит представление об обществе, еще не разделен­ном на враждующие классы (иное представление появ­ляется в литературе XIX века позднее). Общество рас­сматривается здесь как некий более или менее цельный организм, которому угрожают различного рода «язвы», могущие разъедать его либо «сверху» (бездушные и же­стокие аристократы), либо «снизу» - порочность, нищен­ство, преступность неимущих классов, либо со стороны официального государственного аппарата - суд, поли­цейские чиновники, городские и приходские власти и т.п.

«Оливер Твист», так же как романы типа «Николаса Никльби» (1838-1839) и «Мартина Чезлуита» (1843- /1844), лучше всего доказывал, насколько устарела сюжетная схема, которой еще продолжал держаться Диккенс. Эта сюжетная схема, правда, допускала опи­сание реальной жизни, однако реальная жизнь суще­ствовала в ней лишь в качестве знаменательного фона (ср. «Пиквикский клуб»), а Диккенс в своих реалистиче­ских романах уже перерос такую концепцию действи­тельности.

Для Диккенса реальная жизнь уже не была «фоном». Она постепенно становилась основным содержанием его произведений. Поэтому она должна была прийти в не­минуемое столкновение с сюжетной схемой традицион­ного буржуазного романа-биографии.

В реалистических социальных романах Диккенса пер­вого периода, несмотря на их широкое содержание, в центре стоит один главный герой. Обычно эти романы и называются именем своего главного героя: «Оливер Твист», «Николас Никльби», «Мартин Чезлуит». При­ключения, «авантюры» (adventures) героя, по образцу романов XVIII века (имеются в виду романы-биогра­фии типа «Тома Джонса»), создают необходимую предпосылку для изображения окружающего мира в том многообразии и одновременно в той случайной пестро­те, в какой современная действительность являлась писателям этой срав­нительно ранней поры развития реализма. Романы эти сюжетно следуют за опытом отдельной личности и как бы воспроизводят случайность и естественную ограниченность этого опыта. Отсюда неизбежная неполно­та подобного изображения .

И действительно, не только в романах XVIII века, но и в ранних романах Диккенса конца 30-х и начала 40-х годов мы наблюдаем выдвижение на первый план того или иного эпизода в биографии героя, могущего одновременно служить материалом и средством для изображения какого-либо типического явления социаль­ной жизни. Так в «Оливере Твисте» маленький мальчик попадает в воровской притон - и перед нами жизнь подонков, отверженных и падших («Оливер Твист»).

Что бы ни изображал автор, в какой бы неожиданный и отдаленный уголок действительности он ни забросил своего героя, он всегда использует эти свои экскурсы в ту или иную область жизни, чтобы нарисовать широкую социальную картину, которая отсутствовала у писателей XVIII века. Такова основная черта диккенсовского реализма ранней поры - использование всякого, казалось бы, слу­чайного эпизода в биографии героя для создания реали­стической картины общества.

Но вместе с тем возникает вопрос: насколько всеобъемлюща та картина, которую этим способом развертывает перед нами писатель? На­сколько все эти отдельные явления, столь важные сами по себе - поскольку именно они нередко определяют колорит, характер и основное содержание того или ино­го романа Диккенса, - равноценны с со­циальной точки зрения, одинаково ли они характерны, показана ли их органическая связь друг с другом в ка­питалистическом обществе? На этот вопрос необходимо ответить отрицательно. Конечно, все эти явления неравноценны.

Ранние произведения Диккенса, его реалистические романы дают нам, таким образом, чрезвычайно богатую, живую, многообразную картину действительности, но они рисуют эту действительность не как единое целое, уп­равляемое едиными законами (именно такое понимание современности появится у Диккенса впоследствии), а эмпирически, как сумму отдельных примеров. В этот пе­риод Диккенс трактует современную ему капиталисти­ческую действительность не как единое зло, а как сумму разнообразных зол, с которыми и следует бороться по­одиночке. Так он и поступает в своих романах. Он стал­кивает своего героя, в ходе его личной биографии, с од­ним из таких первоочередных зол и всеми возможными средствами жестокой сатиры и уничтожающего юмора ополчается на это зло. То варварские методы воспита­ния детей, то лицемерие и пошлость средних мещанских классов английского общества, то продажность парла­ментских деятелей - все это поочередно вызывает гнев­ный протест или насмешку писателя.

Создается ли у нас в результате суммирования этих различных сторон какое-то общее впечатление относи­тельно характера изображенной автором действительно­сти? Несомненно, создается. Мы понимаем, что это мир продажности, коррупции, лукавого расчета. Но задается ли автор сознательной целью показать внутреннюю функциональную связь всех этих явлений? Пока что это­го нет, и именно здесь кроется различие между дву­мя периодами реалистического творчества Диккенса: в то время как в первый период, о котором только что шла речь, Диккенс в этом отношении еще в значитель­ной степени эмпирик, «в дальнейшем своем художествен­ном развитии он будет все больше подчинять свое твор­чество поискам обобщений, сближаясь в этом отноше­нии с Бальзаком» .

3. Идейно-художественное своеобразие романов Диккенса позднего периода творчества («Большие надежды»)

Жанровое и сюжетное своеобразие поздних произведений

Последние романы Диккенса «Большие надежды» (1860-1861), «Наш об­щий друг» (1864-1865) и «Тайна Эдвина Друда» (1870) объединены рядом общих черт, которые позволяют гово­рить о развитии и закреплении тенденций детективного жанра в творчестве Диккенса.

Таинственное преступление, на раскрытие которого направлены усилия ряда персонажей, вообще довольно часто встречается в романах Диккенса. В «Мартине Чезлуите», в «Николасе Никльби», в «Оливере Твисте», в «Холодном доме», «Тяжелых временах» и «Крошке Доррит» встречаются всякого рода зловещие преступни­ки и убийцы, но в то же время ни одно из этих произведе­ний не может быть безоговорочно названо детективным романом. Преступление, правда, является двигателем сюжета, оно организует интригу, оно помогает расста­вить действующих лиц, оно яснее распределяет нрав­ственные светотени - все это так. Но преступление и связанное с ним раскрытие тайны не являются здесь основным содержанием произведения. Содержание его значительно шире.

Движение и переплетение индивидуальных судеб (ку­да какая-нибудь тайна мрачного характера входит лишь в качестве составного элемента) играли во всех этих романах подсобную роль и служили основной, более широкой задаче, символизируя темные, таинственные силы изображаемой действительности.

В так называемом криминальном, или же детектив­ном, романе дело обстоит иначе. Центр тяжести перено­сится на индивидуальный, эмпирический факт, на самый способ, каким было совершено преступление, или же на способы его раскрытия. Характерно, что в готической литературе основной интерес читателя привлекала фигу­ра преступника, нередко (в типичных случаях, вроде Мельмота) окруженная мистическим ореолом. Престу­пление может быть уже известным или его может и вовсе не быть. Важны намерения, важна «философия зла», важен самый носитель злого начала как явление идей­ное, независимо от его реальных действий (Манфред, Мельмот).

В детективном романе важно само преступление, а главное (и отсюда название жанра) - вся сложная механика выяснения, которая, собственно, и составляет сюжет такого рода произведений. Читатель как бы при­общается к активному расследованию судебного казуса и неустанно участвует в решении задачи, которая вна­чале преподносится ему в виде уравнения с довольно большим количеством неизвестных (впрочем, тут воз­можно и постепенное нарастание их числа). Решение этого уравнения и составляет поступательное движение типичного детективного романа.

Детективный жанр, впервые нашедший свое закон­ченное выражение в новеллах Эдгара По, в Англии при­ходит в соприкосновение с так называемым сенсаци­онным романом и в 50-60-е годы приобретает необы­чайную популярность. Писатели типа Чарльза Рида и Уилки Коллинза особенно культивируют этот жанр и придают ему известную законченность. Элементы «чер­ного» романа и детективной новеллы в сочетании с мелодраматической любовной интригой на фоне совре­менной жизни - таков в основе своей состав этого романа.

Всякого рода таинственные приключения, переодева­ния, исчезновения, «воскресения из мертвых» (на основе мнимой смерти героя), похищения, ограбления, убий­ства - все это является неизбежным аксессуаром. Про­изведения такого рода кишат странными, страшными персонажами: лунатиками, морфинистами, курильщика­ми опиума, всякого рода маньяками или шарлатанами, гипнотизерами, прорицателями и т. п. Вся эта литература, в особенности романы Уилки Коллинза, оказала на Диккенса несомненное влияние.

Начиная с «Больших надежд» и кончая «Тайной Эдвина Друда», мы можем наблюдать процесс постепен­ного снижения социального пафоса и переключения вни­мания автора на детективно-криминальную тему. В этом отношении «Большие надежды», так же как «Наш об­щий друг», занимают промежуточное положение. Но поскольку криминальная тема и детективное «раскрытие тайны» еще не полностью овладели сюжетом и остав­ляют место также и для относительно широкой картины социальной действительности (в «Больших надеждах» - это эпизоды городской жизни Пипа, в «Нашем общем друге» - это главным образом сатирическое изображе­ние светского общества). И только «Тайна Эдвина Друда» может быть названа детективным романом в полном смысле этого слова.

Особенности реалистического метода в романе

Роман «Большие надежды» интересно срав­нить не только с ранними произведениями Диккенса, но и с романами Бальзака. Более ран­ние произведения Диккенса, и «Холодный дом» и «Крошка Доррит», чрезвычайно близки творчеству Бальзака по своей теме и по самому направлению мыс­ли. Диккенса и Бальзака прежде всего сближает самая грандиозность художественного замысла, хотя этот за­мысел и воплощается у них по-разному.

Роман «Большие надежды» по своей теме сходен с «Утраченными иллюзиями» Бальзака.

И там и здесь - история карьеры молодого человека. И там и здесь - мечты о славе, о богатстве, о блестя­щей будущности. И там и здесь - разочарование после знакомства героя с жизнью. Но при этом у Бальзака каждое разочарование молодого человека является ре­зультатом очередного столкновения с каким-либо типич­ным явлением буржуазной действительности. Каждое разочарование есть результат опыта, конкретного позна­ния, есть признак приобретенной мудрости, что в совре­менном Бальзаку обществе равносильно ране, нанесен­ной чистому сердцу. Теряя иллюзии, герой обретает муд­рость, становится «достойным» членом общества, где все построено на хищнических, античеловеческих зако­нах. Поэтому идейным итогом произведения является критическое разоблачение буржуазной действительно­сти, приспособление к которой покупается ценой утраты всего прекрасного, что есть в человеке.

Хотя «Большие надежды» тоже посвящены в извест­ной мере утраченным иллюзиям, характер разочарова­ния героев Диккенса очень далек от бальзаковского.

Пип, герой «Больших надежд», пассивным долго­терпением ожидает счастья, которое должно свалиться на него с неба. Основная причина разочарования Пипа заключается в том, что его покровителями, оказываются не знатная, богатая старуха и ее прекрасная воспитанни­ца, а беглый каторжник, которого Пип некогда спас от преследований. В самой разочарованности Пипа не за­ложено, таким образом, того критического, разоблача­ющего по отношению к буржуазной действительности содержания, какое имеется у Бальзака и какое имелось в прежних романах Диккенса.

Сюжет романа подан настолько индивидуализованно, что обобщающая тенденция в нем существует где-то ря­дом с «частным» опытом героя.

Действительность обрисована в достаточно мрачных, чуть ли не разоблачающих тонах (в особенности лон­донские эпизоды), но сам герой охотно согласился бы существовать в ней при более благоприятных условиях, мог бы, в конечном счете, приспособиться и к этим обсто­ятельствам,

И в то же время эта «приспособляемость» героя (в сочетании с некоторыми другими отрицательными чертами, о которых еще будет сказано) тоже не находит однозначной нравственной оценки на страницах романа.

Все это возможно лишь потому, что социальный па­фос автора здесь приглушен и что интерес романа в зна­чительной степени сосредоточен на выяснении того, кто является действительным покровителем героя, то есть на выяснении «тайны», не имеющей широкого обобщаю­щего значения.

В этом романе Диккенс частично возвращается к своим более ранним произведениям, в центре которых стоит фигура обездоленного маленького героя, подвер­женного всем испытаниям суровой жизни.

Пип напоминает и Оливера Твиста и Дэвида Копперфилда. Да и самое построение романа как бы воз­вращает нас к исходным позициям диккенсовской по­этики, когда сюжет произведения строился вокруг био­графии героя и в основном с ней совпадал («Оливер Твист», «Николас Никльби», «Дэвид Копперфилд»). Такой метод «однолинейного» построения тем более естествен в тех случаях, когда рассказ, как в «Больших надеждах», ведется от первого лица, и, следовательно, объем изображаемой действительности полностью совпа­дает с индивидуальным опытом героя.

Уже с самого начала романа повествование идет по двум линиям: в подчеркнуто бытовом плане описывается дом старшей сестры Пипа, свирепой миссис Джо Гарджери, сама она и ее муж, трогательно-добродушный кузнец Джо, а также их ближайшее окружение. С весе­лым юмором прослеживаются приключения Пипа в род­ном доме: дружба Пипа и Джо, этих двух страдальцев, угнетаемых свирепой сестрой и супругой, эпизод кражи напильника и пирога, тревожные переживания Пипа во время праздничного обеда, когда проводится неприятная параллель между поросенком на блюде и им самим.

Второй план повествования связан с необычайными происшествиями в жизни юного Пипа, с его «личной биографией», и вводит нас в атмосферу криминально-детективного романа. Так первые сцены романа разыгрываются на клад­бище, где на могилах родителей героя происходит встре­ча с каторжником, имеющая решающее значение для всей дальнейшей судьбы Пипа.

Даже трогательные подробности о раннем сиротстве мальчика (вспомним для сравнения историю Оливера) даны здесь не только в сентиментальном плане, но окружены элементами авантюрно-криминаль­ной литературы тайн и ужасов.

И дальше, как бы резко ни менялась жизнь героя, судьба все снова и снова приводит его к мрачным боло­там позади кладбища, покой которых нередко нару­шается появлением беглых преступников, ищущих здесь укрытия.

Этот второй план романа, связанный с вторжением в жизнь Пипа мрачного, гонимого всеми каторжника Абеля Мэгвича, весь построен на тайнах, с первой встре­чи и кончая всеми теми эпизодами, когда незнакомец непостижимым образом дает знать Пипу о себе и о сво­ем расположении к нему.

Эта, на первый взгляд необъяснимая, привязанность Мзгвича приводит не только к тому, что он обеспечивает Пипу завидное существование «юноши из богатого дома». Но, рискуя жизнью, ради встречи с ним возвра­щается в Англию (здесь еще раз напрашивается срав­нение с Бальзаком: мотив зависимости молодого челове­ка из буржуазного общества от отвергнутого этим обще­ством преступника).

В истории Мэгвича криминально-детективная линия романа находит свое наиболее яркое воплощение. Лишь к концу раскрываются все сложные сюжетные линии, связывающие Пипа с этим человеком через таинствен­ный дом мисс Хевишем, а также с ее воспитанницей Эстеллой, которая оказывается дочерью Мэгвича.

Однако, невзирая на подчеркнутую зависимость ли­нии Мэгвича от традиции «кошмарного» и детективного жанра, его история, тем не менее, не лишена и социаль­но-обличительного смысла. Высшей точкой здесь является рассказ о его прошлой жизни, где Мэгвич на наших глазах вырастает в патетическую, трагическую фигуру вечно гонимого страдальца. Речь его звучит обвинительным актом бур­жуазному строю.

«В тюрьму и из тюрьмы, в тюрьму и из тюрьмы, в тюрьму и из тюрьмы, - так начинает он свою исто­рию... - Меня таскали туда и сюда, изгоняли из одного города и из другого, били, мучили и гоняли. Я не более вас знаю о месте своего рождения... Я впервые помню себя в Эссексе, где я воровал репу для утоления голо­да... Я знал, что меня зовут Мэгвич, а крещен я Абелем. Как я узнал об этом? Так же, как я узнал, что одну птицу зовут воробьем, другую синицей...

Сколько я мог заметить, не было живой души, кото­рая, завидев Абеля Мэгвича, не пугалась бы, не прого­няла его, не сажала его под замок, не мучила бы его. И так случилось, что, хотя я был маленьким, несчаст­ным, оборванным существом, за мной утвердилась клич­ка неисправимого преступника» (глава XVII).

Биография Мэгвича - это вариант биографии Оли­вера Твиста, лишенный, однако, существенно важного элемента, благодаря которому Диккенс обычно спасал своих добронравных, но обездоленных героев. В истории Мэгвича Диккенс наконец показал, что может произой­ти с человеком в капиталистическом обществе без тех «добрых денег», к которым он так часто прибегал в конце своих романов, - Мэгвич остался внутренне благородной личностью (это видно по его бескорыстной привязанности к Пипу), но и нравственно и физически он обречен на гибель. Оптимизм прежних сюжетных концовок в романах Диккенса здесь окончательно сломлен.

Криминально-авантюрная атмосфера романа усили­вается еще сказочно-фантастическим элементом. Судьба сталкивает Пипа с мисс Хевишем, богатой полубезум­ной старухой, и ее хорошенькой, капризной и отнюдь не доброй воспитанницей Эстеллой, жизненное назначение которой - мстить всем мужчинам за обиду, нанесенную некогда ее покровительнице.

Дом мисс Хевишем окружен тайнами, Пипа впускают сюда по особому приглашению старухи, которую он, простой деревенский мальчик, по непонятным причинам должен развлекать.

Образ хозяйки дома выдержан в сказочных тонах. Вот ее первое описание, когда Пип входит в ее комнату, навсегда лишенную дневного света: «На ней было белое платье из дорогой материи... Башмаки у нее были белые, с головы спускалась длин­ная белая фата, прикрепленная к волосам белыми вен­чальными цветами, но волосы были совсем седые. На шее и руках сверкали драгоценные украшения, такие же украшения лежали и на столе. Кругом в комнате раз­бросаны были платья, не такие дорогие, как надетое на ней, валялись незапакованные чемоданы. Сама она, по-видимому, не кончила еще одеваться; на ней был только один башмак, другой лежал на столе подле ее руки; фата была наполовину приколота, часы и цепочка от них, кружева, носовой платок, перчатки, букет цветов, молитвенник - все было брошено кое-как на стол рядом с лежавшими на нем драгоценностями... Я заметил, что белое давно уже перестало быть белым, потеряло блеск, пожелтело. Я заметил, что невеста поблекла так же, как ее венчальные одежды и цветы... Я заметил, что платье ее некогда было сшито на стройные формы моло­дой девушки, а теперь висело, как мешок, на ее фигуре, представлявшей собой кости, обтянутые кожей» (гла­ва VIII).

Следует добавить к этому, что часы в доме мисс Хе­вишем остановились без двадцати минут девять много лет тому назад, когда она узнала о вероломстве своего жениха, что башмак ее с тех пор так ни разу и не был надет, что чулки на ее ногах истлели до дыр и что в од­ной из соседних комнат, кишевшей мышами и прочей нечистью, весь в паутине, стоял на столе свадебный пирог - подробности, возможные уже только в самой на­стоящей сказке. Если мы вспомним в этой связи другие романы Дик­кенса, то найдем, что дома, окруженные тайнами, встре­чались у него и раньше.

Атмосфера этой части романа в значительной мере напоминает атмосферу какой-нибудь из сказок Андер­сена, где герой попадает в таинственный замок, в кото­ром живет старая волшебница и прекрасная, но жесто­кая принцесса. В мыслях Пипа мисс Хевишем и названа волшебницей (глава XIX), он сам - рыцарем, а Эстелла - принцессой (глава XXIX).

Благодаря резкому повороту, как это часто бывает у Диккенса, сюжет романа коренным образом меняется, и в силу вступает снова реалистический план повество­вания. Неожиданное обогащение (которое Пип ложно приписывает щедрости мисс Хевишем) заставляет героя покинуть родные места, и мы оказываемся в новой и вполне реальной сфере действительности.

Реалистичен и глубок по своему психологическому рисунку и знанию жизни эпизод прощания Пипа с бед­ным, скромным Джо и с такой же скромной и само­отверженной Бидди, когда Пип невольно принимает тон снисходительного покровителя и начинает втайне сты­диться своих простодушных друзей.

Эти первые дни его социального возвышения озна­чают тем самым и известный нравственный упадок - Пип уже приблизился к миру житейской скверны, в ко­торую неминуемо должен будет окунуться в связи со своим обогащением. Правда, мотив «падения» героя не становится ведущим и всплывает большею частью лишь при каждой очередной встрече с Джо. «Доброе начало» в Пипе все же одерживает верх, несмотря на все испы­тания.

В который раз Диккенс приводит своего юного героя в Лондон («Оливер Твист»), пока­зывает ему огромный незнакомый город, заставляет его задуматься над внутренними пружинами современного буржуазного общества. И с этого момента в романе возникает противопо­ставление двух миров. С одной стороны - мир спокойствия, тишины и ду­шевной чистоты в домике кузнеца Джо, где обитает сам хозяин, которому больше всего идет его рабочее платье, его молоток, его трубка. С другой стороны - «суета сует» современной капи­талистической столицы, где человека могут обмануть, ограбить, убить, и притом отнюдь не по причине особой ненависти к нему, а потому, что это «почему-либо может оказаться выгодно» (глава XXI).

Диккенс всегда был неистощим в создании фигур, символизирующих этот страшный мир кровожадного эгоизма. Но здесь он менее, чем прежде, прибегает к ме­тафорической и маскирующей символике готического романа, а рисует людей такими, какими они каждый день и каждый час порождаются прозой капиталистического существования.

Одна из колоритных фигур этой части романа - клерк Уэммик, жизнь которого резко делится на две половины. С одной стороны - иссушающая и озлобляющая ра­бота в конторе Джаггерса, где Уэммик весело демон­стрирует Пипу слепки с физиономий казненных преступ­ников и хвастает своей коллекцией колец и других цен­ных «сувениров», которые он добыл с их помощью. А с другой - домашняя идиллия Уэммика, с садиком, с парником, с птичником, с игрушечным подъемным мо­стом и другими невинными фортификационными ухищ­рениями, с трогательной заботливостью о глухом стари­ке отце.

По приглашению Уэммика Пип побывал у него в го­стях (согласно избранному биографическому методу, ге­рой должен лично побывать в доме у человека совер­шенно ему чужого, для того чтобы домашняя обстановка его могла быть описана в романе), - и вот на другое утро они спешат в контору: «По мере того как мы продвигались вперед, Уэммик становился все суше и суровее, и его рот снова зам­кнулся, превратившись в почтовый ящик. Когда же на­конец мы вошли в помещение конторы и он вытащил ключ из-за ворота, он забыл, по-видимому, и свое «по­местье» в Уолуорте, и свой «замок», и подъемный мост, и беседку, и озеро, и фонтан, и старика, как будто все это успело разлететься в пух и прах...» (глава XXV).

Такова власть буржуазной «деловитости» и ее влия­ние на человеческую душу. Очередным страшным символом этого мира является в «Больших надеждах» фигура могущественного адво­ката Джагтерса, опекуна героя. Где бы ни появлялся этот влиятельный человек, который, как кажется, дер­жит в своих руках всех обвинителей и всех ответчиков, всех преступников и всех свидетелей и даже самый лон­донский суд, где бы он ни появлялся, вокруг него рас­пространяется запах душистого мыла, исходящий от его рук, которые он тщательно моет в особом помещении своей конторы, как после посещений полиции, так и пос­ле каждого очередного клиента. Конец трудового дня знаменуется еще более детальным омовением - вплоть до полоскания горла, после чего уже ни один из проси­телей не осмеливается приблизиться к нему (гла­ва XXVI). Грязная и кровавая деятельность Джаггерса как нельзя более ярко подчеркнута этой «гигиенической» процедурой.

Диккенс воспроизводит в этом романе и другие сфе­ры действительности, изображение которых знакомо нам по более ранним произведениям. Таково семейство мистера Покета, лондонского наставника Пипа, изобра­женное в тонах бессюжетного юмористического гроте­ска и весьма напоминающее аналогичное семейство Кенвигзов в романе «Николас Никльби».

С виртуозным мастерством рисует Диккенс полней­ший хаос, царящий в доме Покетов, где супруга мисте­ра Покета занята чтением книг, кухарка напивается до бесчувствия, дети предоставлены самим себе, во время обеда бесследно пропадает жаркое и т. д.

До сих пор мы говорили о тех сторонах романа «Большие надежды», которые связывали это позднее произведение с ранним периодом творчества Диккенса.

Как мы видели, здесь было довольно много общего, и самым существенным в этом смысле было построение романа, в котором Диккенс, отказавшись от разнопла­новой, многоярусной структуры «Крошки Доррит» или «Холодного дома», вновь вернулся к биографической однолинейности «Оливера Твиста».

Теперь следует сказать и о значительных различиях. Они кроются в отношении автора к некоторым суще­ственным проблемам современности и нашли свое отра­жение также и в сюжетной структуре романа.

Прежде всего, это относится к характеру главного героя. Мы помним, что «главные герои» ранних романов Диккенса обычно представляли собой довольно бледные фигуры, наделенные, однако, всеми необходимыми атрибутами «положительности» - тут и бескорыстие, и благородство, и честность, и стойкость, и бесстрашие. Таков, например, Оливер Твист.

В «Крошке Доррит», в «Холодном доме», в «Тяже­лых временах», в «Повести о двух городах» центр тяже­сти сдвинут в сторону больших исторических событий и широчайшей социальной тематики, так что здесь вряд ли можно говорить о каком-то едином центральном (и положительном) герое для каждого романа.

Главный герой вновь появляется у Диккенса с воз­вращением к биографическому построению сюжета. Но характер его уже успел сильно измениться, мы упоминали о тех не особенно благородных чув­ствах, которые овладели Пипом с момента его обогаще­ния. Автор рисует своего героя тщеславным, иной раз себялюбивым, малодушным. Его мечта о богатстве не­отделима от мечты о «благородной» биографии. Покровительницей своей он хотел бы видеть одну только мисс Хевишем, свою любовь к Эстелле он не отделяет от стремления к обеспеченной, изящной и красивой жизни. Короче говоря, Пип, будучи весьма далек от вульгарных пройдох и мошенников, от «рыцарей наживы», которыми кишит роман, все же обнаруживает склонность и к показной роскоши, и к мотовству, и к безделью.

Тщеславие, малодушие и эгоизм Пипа особенно ярко проявляются в момент, когда он вновь сталкивается с беглым каторжником и узнает имя своего истинного благодетеля. Несмотря на то, что богатство Пипа добы­то для него Мэгвичем ценой огромного упорства, усилий и жертв и является знаком самой бескорыстной любви к нему, Пип, полный «благородного» отвращения, эгои­стически мечтает отделаться от несчастного, рискнувше­го жизнью ради встречи с ним. Только дальнейшие су­ровые испытания заставляют Пипа иначе отнестись к Мэгвичу и производят облагораживающее действие на его характер.

Таким образом, «добрые деньги», вернее - их фикция, вторично разоблачаются в романе уже в истории самого Пипа. Пип, с детства мечтавший, что на него свалится богатство, - и именно «благородное» богатство, идущее от мисс Хевишем, - видит, что полученные капиталы ничего хорошего ему не принесли, что от них не осталось ничего, кроме долгов и недовольства собой, что жизнь его течет бесплодно и безотрадно (глава LVII).

«Добрые деньги» оказались бесполезными деньгами, и в довершение еще и «страшными деньгами», так что к финалу романа Пип приходит разбитым человеком, отдыхающим душой у чужого семейного очага, - правда, с робкой надеждой, что некогда гордая, а теперь тоже наказанная жизнью, смирившаяся Эстелла разде­лит с ним остаток дней.

И снова Диккенс приходит к своему прежнему выво­ду о том, что простые люди, люди труда, какими яв­ляются кузнец Джо и его верная Бидди, составляют наиболее благородную и надежную часть человечества.

4. заключение

Уже в ранних произведениях (начиная с романа «Оливер Твист») писатель определяет реалистическую задачу своего творчества – показывать «голую правду», беспощадно обличая недостатки современного ему общественного устройства. Поэтому своеобразным посылом к романам Диккенса являются явления общественной жизни. Так в «Оливер Твист» был написан после принятия закона о работных домах.

Но в его произведениях наряду с реалистическими картинами современной действительности присутствуют и романтические мотивы. Особенно это характерно для ранних произведений, таких как роман «Оливер Твист». Диккенс пытается решить общественные противоречия через примирение между социальными слоями. Он дарует своим героям счастье посредством «добрых денег» неких благотворителей. При этом герои сохраняют свои нравственные ценности.

На позднем этапе творчества романтические тенденции сменяются более критическим отношением к действительности, противоречия современного ему общества высвечиваются писателем более остро. Диккенс приходит к выводу, что одних «добрых денег» мало, что благополучие не заработанное, а приобретенное без каких-либо на то усилий, коверкает душу человека. Что и происходит с главным героем романа «Большие надежды». Он разочаровывается и в нравственных основах богатой части общества.

Уже в ранних произведениях Диккенса складываются характерные черты его реализма. В центре произведения обычно судьба одного героя, именем которого чаще всего и назван роман («Оливер твист», «Николас Никльби», «Дэвид Копперфильд» и др.), поэтому сюжет часто носит «семейный характер». Но если в начале творческого пути романы чаще всего заканчивались «семейной идиллией», то в более поздних произведениях «семейный» сюжет и «счастливая концовка» открыто уступают первенствующую роль социально-реалистической картине широкого диапазона.

Глубокое осознание внутреннего разрыва между миром желаемым и миром существующим стоит за дик­кенсовским пристрастием к игре контрастами и к ро­мантической смене настроений - от безобидного юмора к сентиментальному пафосу, от пафоса к иронии, от иронии снова к реалистическому описанию. На более поздней стадии диккенсовского творчества эти внешне романтические атрибуты большею частью отпадают или же приобретают иной, более мрачный ха­рактер.

Диккенс целиком погружен в кон­кретное бытие своего времени. В этом его величайшая сила как художника. Его фантазия рождается как бы в недрах эмпирии, создания его воображения настолько одеты плотью, что их трудно отличить от подлинных слепков с действительности.

Подобно лучшим писателям-реалистам своего времени, интересы которых шли глубже внешней сто­роны явлений, Диккенс не удовлетворялся простым кон­статированием хаотичности, «случайности» и несправед­ливости современной жизни и тоской по неясному идеа­лу. Он неминуемо подходил к вопросу о внутренней за­кономерности этого хаоса, о тех социальных законах, ко­торые им все же управляют.

Только такие писатели заслуживают названия под­линных реалистов XIX столетия, со смелостью настоя­щих художников осваивающих новый жизненный мате­риал.

.

литература

1. Диккенс Ч. «Большие надежды». М., 1985

2. Диккенс Ч. «Приключения Оливера Твиста». М., 1989

3. Диккенс Ч. Собрание сочинений в 2-х томах. М.: «Художественная литература», 1978.

4. «Чарльз Диккенс. Библиография русских пере­водов и критической литературы па русском языке (1838-1960)», составители Ю. В. Фридлендер и И. М. Катарский, под ред. акад. М. П. Алексеева, М. 1962; И. Катарский, Диккенс в России, М.: «Наука», 1966

5. Ивашева В.В. Творчество Диккенса. М., 1984

6. Катарский И.М Диккенс в России. Середина XIX века. М., 1960

7. Катарский И.М. Диккенс / критико-библиографический очерк. М., 1980

8. Михальская И.П. Чарльз Диккенс: Очерк жизни и творчества. М., 1989

9. Нерсесова Т.И. Творчество Чарльза Диккенса. М., 1967

10. Нилсон Э. Мир Чарльза Диккенса /перевод Р. Померанцевой/. М., 1975

11. Пирсон Х. Диккенс (перевод М. Канн). М., 1963

12. Сильман Т.И. Диккенс: очерк творчества. Л., 1970

13. Тайна Чарльза Диккенса (сборник статей). М., 1990

14. Тугушева М.П. Чарльз Диккенс: Очерк жизни и творчества. М., 1983

Сильман Т.И. Диккенс: очерк творчества. Л., 1970

Тугушева М.П. Чарльз Диккенс: Очерк жизни и творчества. М., 1983

Михальская И.П. Чарльз Диккенс: Очерк жизни и творчества. М., 1989

Ивашева В.В. Творчество Диккенса. М., 1984

Чарлз Диккенс (1812-1870)

Формирование писателя. Общий характер творчества. Творчество Чарлза Диккенса открывает блестящую страницу в истории критического реализма в Англии. С его именем связана целая эпоха в развитии английской литературы. Диккенс принадлежит к тем великим писателям, которые составляют гордость национальной английской культуры.

Чарлз Диккенс родился в семье служащего морского ведомства. С раннего детства ему пришлось узнать нужду и жизненные трудности. Семья жила в бедности. За долги отец будущего писателя был посажен в долговую тюрьму. Освободиться помогло ему случайно полученное небольшое наследство. С десятилетнего возраста Чарлз Диккенс начинает зарабатывать деньги, поступив на фабрику ваксы. Образование, полученное им в детстве, не было сколько-нибудь систематическим. Работа в конторе адвоката, деятельность судебного и парламентского репортера способствовали обогащению жизненного опыта будущего писателя. Годы своего тяжелого детства и юности Диккенс описал впоследствии в романах «Давид Копперфильд» и «Крошка Доррит».

Мировоззрение и эстетические взгляды Диккенса формировались в 30-е годы. Это был бурный и напряженный период в истории Англии. Борьба за избирательную реформу (1832), выступления чартистов определяли собой накаленную атмосферу тех лет. Диккенс не был сторонником чартистского движения; он не разделял взглядов и программы его участников. Но ему были близки и понятны настроения трудовых масс; его возмущала существующая несправедливость и тяжелое положение народа. В творчестве Диккенса нашли выражение его демократические симпатии и протест против социальной несправедливости. Общественный подъем в стране, усиливающееся рабочее движение способствовали расцвету творчества писателя. Романы Диккенса служили делу борьбы, которую вел английский народ против порядков и законов буржуазного общества.

Одним из первых в английской литературе Диккенс показал, как тяжело последствия буржуазной цивилизации сказываются на условиях жизни простых людей. Он раскрыл в своих романах вопиющие противоречия между бедностью и богатством и выступил как «защитник низших против высших, каратель лжи и лицемерия» (Чернышевский). Пафос творчества Диккенса заключается в страстном обличении социальной несправедливости, в утверждении и прославлении красоты, человеческого достоинства и трудолюбия простого человека. А. М. Горький писал о Диккенсе: «Диккенс остался для меня писателем, перед которым я почтительно преклоняюсь, этот человек изумительно постиг труднейшее искусство любви к людям». Вера в человека-труженика, любовь к нему, горячее сочувствие его положению делали романы Диккенса близкими самым широким кругам читателей и в Англии, и далеко за ее пределами.

Вместе с тем в его произведениях отчетливо проявился морализующий характер английского реализма. Писатель верит в возможность преобразования общества мирным путем, путем убеждения и перевоспитания людей, и потому большое внимание уделяет в своих романах проблеме воспитания.

Утопический идеал Диккенса о возможности мирного и счастливого существования людей, далеко отстоящих от своекорыстного мира буржуазных дельцов, весьма часто предстает в его творчестве (особенно в первые периоды) в форме мелкобуржуазной идиллии. Однако по мере творческого роста писателя все более глубокой и непримиримой становится критика Диккенса. Все более трезво подходит он к оценке явлений действительности; сильнее, значительнее и глубже становятся обобщения и выводы писателя.

В историю мировой литературы Диккенс вошел как блестящий юморист и сатирик. В его романах смех становится могучим средством обличения и критики пороков буржуазного строя.

В творчестве Диккенса можно выделить четыре периода.

Первый период-1833-1841 годы. В это время созданы «Очерки Боза», романы «Посмертные записки Пикквикского клуба», «Приключения Оливера Твиста», «Жизнь и приключения Николаса Никкльби» и некоторые другие произведения.

Второй период-1842-1848 годы - приходится на годы интенсивного развития рабочего движения в Англии. Лучшие произведения этих лет -«Американские заметки», «Мартин Чезл-вит», «Домби и сын».

Третий период-1848-1859 годы. В эти годы Диккенс создает наиболее сильные по своему социальному звучанию произведения- романы «Холодный дом», «Тяжелые времена», «Крошка Доррит».

Четвертый период относится к 60-м годам, т. е. ко времени, когда рабочее движение в стране ослабевает. В этот период Диккенс создает романы «Большие ожидания» и «Наш общий друг».

Первые произведения. «Очерки Боза». «Записки Пикквикского клуба». Первая книга рассказов и очерков Диккенса вышла отдельным изданием в феврале 1836 года под псевдонимом Боза. «Очерки Боза» включали произведения, написанные Диккенсом в 1833-1835 годах, в период его работы в качестве репортера. Уже здесь отчетливо проявился талант Диккенса-юмориста, его интерес к проблемам социального характера. В своих очерках Диккенс изображает различные стороны жизни Лондона и его обитателей. Писатель ставил перед собой вполне определенную задачу - дать «маленькие зарисовки подлинной жизни и нравов». Он рассказывает о жизни бедняков, ютящихся в нищих кварталах большого города, о повседневных заботах простых людей. Диккенс согрел свои очерки чувством глубокого сострадания к положению обездоленных. Сентиментальный характер некоторых сцен не скрывает неприглядные и тяжелые стороны действительности. Диккенс умеет весело и заразительно смеяться над тем, что подлинно смешно, но он никогда не проходит равнодушно мимо того, что достойно сострадания или осуждения. В сатирических тонах написаны очерки из жизни буржуа и аристократов. Эгоизм, корыстолюбие, лицемерие, самодовольство богачей становятся объектом осмеяния уже в этих ранних произведениях Диккенса.

В «Очерках Боза» Диккенс еще далек от больших обобщений и выводов социального характера. Однако уже в них мы находим многие образы, темы и даже сюжетные линии, которые получат свое дальнейшее - более глубокое и совершенное - развитие в романах Диккенса. Книга «Очерков» принесла Диккенсу признание.

В 1836-1837 годах Диккенс работает над своим первым романом «Посмертные записки Пикквикского клуба». Широкое полотно романа возникло из юмористических подписей, которыми Диккенс по договору с одной из издательских фирм сопровождал рисунки художника Сеймура о приключениях членов охотничьего клуба. Эти подписи явились своего рода зерном, из которого возникли впоследствии главы, повествующие о похождениях членов Пикквикского клуба. Роман печатался отдельными выпусками. Каждый новый выпуск привлекал все большее и большее количество читателей, и к тому времени, когда роман был закончен, имя его автора было уже широко известно.

Первоначально роман был задуман как повествование о комических приключениях президента клуба мистера Пикквика и его друзей. И первые главы романа представляют собой описание путешествия пикквикистов, их комические столкновения с жизнью, которую они совершенно не знают, и с различными людьми. Это ряд веселых сцен, из которых читатель узнает о «научных» изысканиях мистера Пикквика, решившего «во имя прогресса науки» совершить путешествие по Англии, познакомить со своими «открытиями» членов возглавляемого им клуба. Пикквик смешон и наивен. Его ограниченность, незнание жизни и людей, его чудаковатость - все это вызывает веселый смех читателей. Подстать Пикквику и его друзья - влюбчивый и сентиментальный мистер Тапмен, поэтически настроенный Снодграсс, трусливый хвастун мистер Уинкл, выдающий себя за опытного спортсмена и охотника.

По мере работы над романом Диккенс отказался от первоначального плана построения своего произведения как серии комических зарисовок и сцен. Роман приобретает определенную сюжетную линию, в основу которой положена история судебного процесса, возбужденного против мистера Пикквика его квартирной хозяйкой миссис Бардль. Столкновение Пикквика с судейскими чиновниками, с крючкотворами и темными дельцами Додсоном и Фоггом, воплощающими продажность буржуазного суда, пребывание мистера Пикквика в тюрьме, его знакомство с ее обитателями определяют собой основную направленность романа и своеобразие характеров его героев.

Пикквик поставлен писателем в положение человека, который на собственном (правда, пока еще очень небольшом) опыте познает некоторые темные стороны жизни. Фигура Пикквика по мере развития романа перестает быть только комичной. Диккенсовский герой привлекает к себе сердца читателей своей непоколебимой честностью, неистребимой доверчивостью к людям, своей неиссякаемой добротой и нежеланием мириться с несправедливостью, в какой бы форме она ни представала перед ним. Смешные и нелепые положения, в которые на каждом шагу попадает мистер Пикквик, объясняются полным несоответствием между его представлениями о жизни и людях и реальной действительностью. Слепая доверчивость Пикквика делает его жертвой проходимца Джингля, хитрой миссис Бардль и многих других. Честность и прямолинейность Пикквика приводят его в долговую тюрьму, ибо он не может и не хочет дать взятку Додсону и Фоггу. Пикквику чужд дух расчетливости, буржуазный практицизм, лицемерие. И именно поэтому Пикквик привлекает к себе симпатии читателей. Над ним нельзя не смеяться, как над человеком, совершенно не знающим жизни, но ему нельзя и не сочувствовать.

Образ слуги мистера Пикквика Сэма Уэллера становится в романе воплощением тех качеств и свойств, которых так не хватает его хозяину. Сэм Уэллер трезво смотрит на жизнь. У него ясный ум человека из народа; он находчив, ловок, деловит, изворотлив. Вполне объяснима та прочная, все более и более крепнущая дружба, которая устанавливается между Сэмом и Пикквиком. Их роднит честность и нежелание подчиняться несправедливости. Когда Сэм добровольно разделяет с Пикквиком заточение в тюрьме, то он делает это отнюдь не потому, что он хочет услужить своему хозяину, а потому, что он понимает Пикквика и сочувствует ему. Сэм Уэллер вносит в роман яркую струю искрящегося веселья. Его остроумие неиссякаемо, его оптимизм действует покоряюще. Поток его каламбуров бесконечен. Сэм щедр на шутки и остроты: «Дело сделано, и его не исправить, и это единственное утешение, как говорят в Турции, когда отрубят голову не тому, кому следует»; «долой меланхолию, как сказал мальчишка, когда померла его учительница»; «все от добрых чувств, сэр, с наилучшими намерениями, как говорил джентльмен, удрав от своей жены, потому что, кажется, ему неважно жилось с нею» и т. д.

В «Посмертных записках Пикквикского клуба» проявилось романтическое начало, присущее творчеству Диккенса. Оно сказалось в идеализации патриархальных форм жизни, в утопической картине счастливого существования небольшой группы людей, которым чужда расчетливость и погоня за деньгами. Идиллия Дингли-Делла противостоит в романе буржуазному миру. Картины рождественского праздника, благополучно устраивающиеся судьбы героев, атмосфера веселья и благорасположенности людей друг к другу завершают роман. От «Записок Пикквикского клуба» ведут начало счастливые концовки, столь характерные для первых периодов творчества писателя.

Противопоставление идеала и жестокой действительности, которое мы находим уже в первом романе писателя, возбуждает стремление к справедливости. Сила же воздействия и обаяние героев Диккенса заключается в том, что они выступают как поборники справедливости, хотя формы их протеста и борьбы далеко не совершенны, а подчас просто несостоятельны и смешны.

В «Записках Пикквикского клуба» Диккенс продолжил и развил традиции английского юмора. Блестящий юморист проявился в обрисовке образов всех действующих лиц романа. Создавая образы своих героев, Диккенс использует самые различные приемы.

Блестящая по своему остроумию, красочности речь Сэма Уэллера, его афоризмы и каламбуры, врезающиеся в память читателя, помогают писателю создать образ умного, находчивого, практичного и никогда не унывающего веселого парня. Путем неоднократных повторений, концентрируя внимание читателей на какой-нибудь одной, вполне определенной черте характера Тапмена, Снодграсса, Уинкла, Диккенс передает своеобразие каждого из них (Тапмен влюбчив, Уинкл труслив и т. д.). Иногда с помощью одной детали, неоднократно повторяемой и обыгрываемой, Диккенс создает полное представление о том или ином персонаже (сонливость толстого парня, глухота старой леди и т. п.). Богатство комических ситуаций в романе, сменяющихся непрерывной чередой, отнюдь не является самоцелью для автора. Каждая из них служит задаче раскрытия основного конфликта, заключающегося в столкновении наивного Пикквика с жизнью.

Диккенс включает в роман вставные новеллы. Он насыщает текст пословицами и поговорками, вводит народные песни, баллады. Все произведение пронизано искрящимся весельем. Громко звучащий смех писателя, его оптимизм выражают уверенность в победе здоровых и светлых начал жизни.

Социальные романы 30-х годов. Вслед за «Записками Пикквикского клуба» один за другим выходят социальные романы Диккенса - «Приключения Оливера Твиста» (1837-1839) и «Жизнь и приключения Николаса Никкльби (1838-1839). В этих романах, построенных в форме жизнеописания героя, Диккенс углубляет критику буржуазного общества по сравнению со своими предшествующими произведениями. Он обращается к вопросу о взаимоотношении личности и общества, личности и окружающей ее социальной среды.

Широкая панорама жизни Англии, и прежде всего жизни большого капиталистического города, предстает перед нами в ранних социальных романах Диккенса. Писатель изображает глухие окраины города, кварталы, населенные беднотой, жалкие лачуги, грязные лавчонки, трактиры, тюрьмы, работные дома. Но в романах Диккенса есть изображение и блестящих, богатых кварталов Лондона с великолепными дворцами, шумными многолюдными лавками. Все яснее становятся для писателя внутренние закономерности жизни современного ему общества, взаимосвязь бедности и богатства. Город в изображении Диккенса поражает контрастом нищеты и роскоши, голода и пресыщенности. Диккенс становится обличителем социальной несправедливости; он выступает защитником обездоленных. Но, защищая их, он не довольствуется одной лишь жалостью. Большая заслуга Диккенса в том, что в простом человеке он видит не только объект жалости,- он видит в нем носителя высшего морального начала, что и дает ему основание поставить простых людей выше богатых и знатных.

В своих романах Диккенс срывает маску с английской буржуазии. Он направляет свой удар против ее безграничного лицемерия и эгоизма. Обличительный пафос романов Диккенса помогает понять и со всей силой почувствовать характерные особенности английского буржуа, о которых Энгельс писал: «Мне никогда не приходилось наблюдать класса более глубоко деморализованного, более безнадежно испорченного своекорыстием, более разложившегося внутренне и менее способного к какому бы то ни было прогрессу, чем английская буржуазия... Она не видит во всем мире ничего, что не существовало бы ради денег, и сама она не составляет исключения: она живет только для наживы, она не знает иного блаженства, кроме быстрого обогащения, не знает иных страданий, кроме денежных потерь» 1 .

В судьбах центральных героев своих романов (Оливер Твист, Николас Никкльби) писатель отразил тяжелую жизнь многих тысяч обездоленных.

В работном доме начинается жизнь Оливера Твиста. Английская буржуазия пыталась представить работные дома как своего рода благотворительные учреждения, в стенах которых престарелые рабочие и дети-сироты могут чувствовать себя вполне спокойно и устроенно. Диккенс смело разоблачил эту легенду. Маленькому Оливеру приходится столкнуться здесь с голодом, унижениями, незаслуженными оскорблениями и обидами. Надзиратель Бамбл и миссис Мэн, приглядывающая за детьми,- воплощение бесчеловечности и жестокости. Дети или умирают от побоев и хронического недоедания, или превращаются в жалкие, забитые, запуганные существа. Просьба о дополнительной порции каши воспринимается надзирателем как бунт, опасный и совершенно недозволенный в стенах подобного учреждения. После бегства из работного дома Оливер становится учеником гробовщика, попадает в воровскую шайку, оказывается жертвой злодея Сайкса и содержателя воровского притона Феджина. Жизнь открывается перед Оливером своими мрачными сторонами. Но случайная встреча с добрым мистером Браунлоу меняет судьбу Оливера. Он находит приют у хороших людей, у него появляются друзья, выясняется тайна его происхождения, и роман завершается благополучной развязкой.

Глубоко правдивы, реалистичны картины, воссоздающие жизнь в работном доме, в лондонских трущобах. На примере некоторых образов (Нэнси, Байте, Оливер) Диккенс раскрывает трагизм положения людей, оказавшихся в тисках страшной действительности, поставившей их в положение жертв, негодяев и преступников.

Однако проблема взаимоотношения человека и среды, его окружающей, в «Оливере Твисте» не получила достаточно убедительного раскрытия. Писателю еще не удалось показать непосредственное воздействие социальных условий на процесс формирования характеров героев. Феджин, Сайке показаны как «исконные преступники». Вне влияния окружающих обстоятельств формируется и характер Оливера. Маленький мальчик, попадающий в самые неблагоприятные условия, он на протяжении всего романа сохраняет присущую ему детскую наивность и чистоту. Белинский писал об этом романе: «Как истинный художник, Диккенс верно изображает злодеев и извергов жертвами дурного общественного устройства; но, как истинный англичанин, он никогда в этом не сознается даже самому себе» 2 .

В романе «Жизнь и приключения Николаса Никкльби» дана еще более широкая картина жизни Англии. Герой романа - молодой человек Николас Никкльби - после смерти отца приезжает в Лондон, чтобы здесь устроить свою жизнь. На его попечении мать и сестра. Ему не на что рассчитывать, кроме своих собственных сил. Правда, у Николаса есть богатый дядя - Ральф Никкльби, но он жесток, скуп и не только не помогает племяннику, но делает все, чтобы погубить его. В романе лицом к лицу поставлены Николас Никкльби - бедняк, неопытный молодой человек, и Ральф Никкльби, воплощающий жестокость и бесчеловечность буржуазного мира. Николас честен и благороден; Ральф подл и низок. Их борьба завершается полной победой молодого Никкльби. Счастливое стечение обстоятельств сталкивает Николаса с «добрыми» коммерсантами - престарелыми братьями Чирибль, которые и устраивают его судьбу.

Герой Диккенса поставлен в положение человека, который должен выбрать вполне определенный путь в жизни: отказ от своих убеждений честного человека ради карьеры и богатства или трудная, но честная жизнь в бедности. Николас решительна избирает второй путь. Он отказывается быть сообщником невежды и изверга Сквирса - содержателя частной школы, в которой калечат духовно и физически несчастных детей; он не хочет работать у грязного политикана Грегсбери, хотя это и сулит ему приличный заработок; он ведет упорную борьбу со своим дядюшкой.

В галерее диккенсовских героев Николас Никкльби - один из первых, кто, познав кричащие контрасты жизни большого города, осознает их несправедливость. Правда, чаще всего его суждения об окружающем выражены в декларативной форме; в уста героя, во многом еще слишком наивного, Диккенс вкладывает свои собственные наблюдения и выводы. Поэтому почти во всех случаях рассуждения об окружающей жизни героя даны в форме косвенной речи. С особой силой звучат слова героя, в которых он противопоставляет честную бедность простых людей бесчестию богатых и власть имущих.

«Николас Никкльби» - роман воспитания. Причем проблема воспитания отнюдь не исчерпывается в нем школьной темой и сценами педагогической деятельности Сквирса. Это роман о воспитании в самом широком смысле этого слова: его герой проходит суровую школу жизни.

В романах первого периода Диккенс ставит и вполне определенно разрешает проблему положительного героя. Положительные герои Диккенса - простые люди, познавшие бедность и унижения и выдержавшие тяжелые жизненные испытания. Их жизнь проходит в труде и постоянных заботах. Их добрые сердца, отзывчивость, их благородство и честность, их оптимизм привлекают к ним симпатии читателей.

Молодой писатель глубоко верит в силу морального воздействия и широкие возможности перевоспитания людей. В его ранних романах добро торжествует над злом. По мнению Диккенса, это закон не только социальный, но и философский: в жизни все закономерно устремляется к вечному торжеству добра. Диккенс убежден, что хотя социальное зло велико, несправедливость, царящая в мире, ужасна, но зло можно исправить и путь к этому лежит в моральном воздействии на читателей. И не случайно в раннем творчестве Диккенса столь сильны морализующие тенденции. В этом отношении он близок остальным критическим реалистам Англии.

Среди писателей 30-х годов Диккенса отличает демократический характер его творчества, стремление к широкому эпическому размаху в изображении действительности, верность жизненной правде.

Второй период творчества. К 40-м годам относится второй период творчества Диккенса. В произведениях этих лет («Американские заметки», 1842; «Мартин Чезлвит», 1843; «Домби и сын», 1846-1848) проявилось возросшее художественное мастерство писателя, его идейная зрелость.

В истории Англии 40-е годы были годами усиления рабочего движения. Подъем чартизма, всеобщая забастовка, которой чартисты откликнулись на отклонение парламентом их петиции, еще более обострившаяся классовая борьба - все это, бесспорно, оказывало воздействие на писателя. В период европейской революции 1848 года английские реалисты создают свои самые значительные произведения, которые отличаются силой обличительного пафоса. В конце 40-х годов появляется «Ярмарка тщеславия» Теккерея, «Джен Эйр» и «Шерли» Бронте, роман «Мери Бартон» Гаскелл, к этому же периоду относится и один из лучших романов Диккенса - «Домби и сын».

«Американские заметки» . В 40-е годы ярко проявился талант Диккенса-публициста.

В 1842 году писатель был приглашен в Соединенные Штаты Америки. Диккенс уже давно мечтал побывать в Америке, представлявшейся ему страной подлинно демократических свобод, страной истинно свободных республиканцев. В Америке Диккенса встречали с почетом.

Однако созданные в результате поездки по стране «Американские заметки» свидетельствуют о том, что Диккенс отнюдь не был ослеплен радушным приемом, что он сумел увидеть многие темные стороны в жизни Америки и счел своим долгом писателя во весь голос сказать об этом.

Диккенс пишет о Нью-Йорке, в котором, как и «во всех больших городах, много зла и добра перемешано вместе». Контрасты большого города не могли остаться не замеченными внимательным писателем. Шумный и яркий Бродвей не скрыл от его взора мрачный фасад тюрьмы, именуемой «Гробница», негритянские кварталы, столь не похожие на центральные улицы города, приюты и дома призрения, весьма похожие на работные дома в Англии. Диккенс интересуется устройством больниц и тюрем. Он пишет о законодательном собрании США и о нравах его членов, об американских газетах и театрах. И во всех заметках Диккенса преобладает чувство разочарования, гнева и возмущения. Особой силы обличительный пафос писателя достигает в главе «Рабство». Вся глава построена на фактическом материале, почерпнутом Диккенсом из американских газет. Он насыщает текст примерами, взятыми им со страниц периодической печати. Это отнюдь не специально подобранные факты, а те, с которыми каждый американец встречается ежедневно. Газетные объявления, на которые ссылается писатель, говорят сами за себя:

«Сбежала чернокожая Бетси. К правой ноге прикован железный брус».

«Сбежала негритянка Фанни. На шее железный обруч».

«Сбежал негритенок примерно двенадцати лет. Носит собачий ошейник из цепи с надписью «де Лампер».

«Сбежал негр Генри; левый глаз выбит, несколько шрамов от ножевых ран на левом боку и много следов от ударов хлыста».

«Сбежал негритенок Джек. Из левого уха вырезан кусочек». И т. д.

Книга Диккенса основана на фактах: писатель не раз подчеркивает это. И документальный характер «Американских заметок» придает им особую силу воздейстия на читателей. Характерная особенность этой книги Диккенса состоит также в гражданском пафосе ее. Слова обвинения писатель произносит, обращаясь к широкой аудитории слушателей и читателей; он беседует с ними, ставит вопросы, спешит сам ответить на них; он убедительно аргументирует свои положения и выдвигает их, строго придерживаясь фактов. В заключение «Заметок» Диккенс пишет:

«И вот я обращаюсь ко всем разумным людям, кто наделен самым обычным здравым смыслом и самой обычной здравой человечностью, ко всем трезвым, рассудительным существам, без различия взглядов и убеждений, и спрашиваю: могут ли они пред лицом этих отвратительных доказательств состояния общественных нравов в рабовладельческих районах Америки и по соседству,- могут ли они еще сомневаться относительно истинного положения чернокожих невольников и может ли хоть на миг примириться их совесть с этой системой или с любой из характеризующих ее страшных черт?»

Диккенс не стремится сознательно сгустить краски. Подчас фразы и отступления юмористического характера как бы разряжают атмосферу, вызывают смех. И все же картина, созданная в «Американских заметках», весьма безрадостна.

Находясь в США, Диккенс познакомился со многими рядовыми американцами. Он с большой симпатией говорит о простых людях Америки, отмечая, что по своей натуре американцы «откровенны, храбры, сердечны, гостеприимны и дружелюбны».

Правда, тут же писатель замечает, что эти качества при существующих условиях «чахнут и загнивают».

Взгляды Диккенса, критическая направленность его творчества, защита интересов простого народа вызвали бурю негодования со стороны реакционной печати. Но в то же время представители передовой американской общественности выступили на защиту Диккенса и поддержали его. В 1842 году американский поэт-демократ Уолт Уитмен опубликовал статью «Боз и демократия». Уитмен называет Диккенса демократическим писателем. Сочувствие бедным и угнетенным, проявлявшееся в творчестве Диккенса, Уитмен считает наиболее характерной стороной произведений английского реалиста.

В статье Уитмена проявилось отношение к Диккенсу со стороны простых людей Америки.

В «Американских заметках» Диккенс не делает больших обобщений социально-политического характера. Однако уже сами факты, которые привлекают внимание писателя, и характер их освещения Диккенсом свидетельствуют о его возросшей идейной зрелости. Углублению критического начала в творчестве Диккенса способствовали не только американские впечатления. 40-е годы в Англии были годами обострения классовой борьбы, подъема чартистского движения. Выступления рабочих стали более организованными и массовыми. Напряженная социальная борьба не могла не оказать своего влияния и на Диккенса. Большим шагом вперед в творчестве Диккенса был его роман 1842 года «Жизнь и приключения Мартина Чезлвита». Тема власти денег в буржуазном обществе поставлена здесь более глубоко, чем во всех предшествующих произведениях писателя. Опыт, связанный с посещением Америки, позволил Диккенсу расширить рамки изображения капиталистического мира. Он ведет своих героев за пределы Англии - в Соединенные Штаты Америки - и знакомит их с нравами заокеанской республики. Картины жизни Соединенных Штатов по своему сатирическому звучанию принадлежат к наиболее сильным в романе.

«Рождественские рассказы» . В период 40-х годов Диккенса глубоко волнует вопрос о путях переустройства и усовершенствования общества.

Диккенс продолжает оставаться противником революционных методов борьбы; он верит в возможность переустройства общества мирным путем, путем морального воздействия на буржуазию и перевоспитания ее. Эти убеждения писателя получили свое выражение в «Рождественских рассказах» (1843-1848) («Рождественская песнь в прозе», «Колокола», «Сверчок на печи» и другие). Диккенс верил в идею классового мира и гармонии. Именно этим порождена идейная ограниченность «Рождественских рассказов», на которую сразу же после первого знакомства с ними указал В. Г. Белинский.

В 1845 году «Отечественные записки» писали: «По нашему мнению, подобные повести безнравственны. Из них прямо выходит то заключение, что человек изменяется к лучшему не вследствие каких-нибудь важных начал, определяющих жизнь, а случайным образом, по поводу явления духов или устрашенный ночными грезами». Однако смысл и значение «Рождественских рассказов» не сводится только к этому. Традиционный жанр святочного рассказа Диккенс наполнил новым содержанием. Соотечественники Диккенса увидели в «Рождественских рассказах» выражение глубоко актуальных для эпохи идей в подлинно национальной форме. И не случайно публичные чтения этих рассказов самим Диккенсом встречались с неизменным восторгом.

В «Рождественской песне» создан замечательный образ Скруджа. Скрудж - буржуа; преклонение перед деньгами, жажда наживы определяют характер его жизни. Скрудж воплощает в себе эгоизм, скаредность, жестокость, бездушие буржуазного дельца. Он презирает бедняков, не признает за ними права жить, иметь семью, детей. По своим взглядам и убеждениям герой Диккенса - мальтузианец. С замечательным мастерством в первой части рассказа Диккенс изображает обстановку, в которой протекает жизнь Скруджа. Холодом веет от его конторы, его комнат, мебели; леденящий холод исходит от Скруджа. Его взгляд, его речь могут заморозить человека. Постоянные заботы о деньгах, погоня за ними убили в нем все человеческое. Во второй и третьей частях рассказа Диккенс повествует о перерождении Скруджа. При этом писатель вводит сказочный элемент в свое повествование. Сказка переплетается с реальностью. Под влиянием духов, которые являются ему во сне и показывают его прошлое, настоящее и будущее, Скрудж изменяется. Во сне Скрудж видит свое детство и раннюю юность, еще не омраченные жаждой богатства; он видит свое безрадостное настоящее, свое одиночество; он увидел и свою собственную смерть, картина которой настолько ужасна, что она производит неизгладимое впечатление на Скруджа. Он просыпается. Из эгоиста и скряги он превращается в доброго старика, готового помочь людям. И после этого преображения Скрудж впервые почувствовал себя счастливым.

В «Рождественской песне» Диккенс развивает мысль о возможности нравственного перерождения человека, даже если он и является закоренелым эгоистом, и о том, что такое перерождение принесет счастье прежде всего ему самому. Но не случайно избирает писатель для раскрытия своего замысла форму рождественского рассказа. В данном случае самый характер жанра, допускающего фантастику, помогает писателю разрешить неразрешимое.

В цикле «Рождественских рассказов» наиболее важное место занимает рассказ «Колокола», в котором поставлен вопрос о положении народа, раскрыта антинародная сущность буржуазных партий и решительно осуждается мальтузианство.

Бедный посыльный Тоби Векк, скромный и смиренный труженик, случайно встречается с тремя джентльменами, рассуждающими о положении бедняков и их назначении в жизни. Двое из этих представителей господствующих классов - Файлер и Кьют - сторонники мальтузианства. Файлер говорит о том, что бедняки (речь идет о дочери Тоби Векка) не имеют права выходить замуж, иметь детей, ибо это способствует увеличению числа неимущих. Бедняки (в данном случае Файлер имеет в виду самого Тоби Векка и его обед, состоящий из рубцов) не имеют права употреблять дорогие продукты. Кьют всецело разделяет взгляды Файлера; он лишь «развивает дальше» его мысль, доказывая, что наиболее правильное и радикальное средство избавления от бедняков - это их уничтожение. Третий, «краснолицый» джентльмен, скорбит о «добром старом времени» и о былом согласии между бедняками и их хозяевами.

Образ буржуазного филантропа Баули, «покровителя» и «друга» всех бедняков, созданный в этом же рассказе Диккенсом, еще раз убеждает в резко отрицательном отношении писателя к правящим классам и проводимой ими политике. Прикидываясь «другом» простых людей, Баули стремится своими подачками заставить бедняков смириться, не думать о своем положении, трудиться и во всем полагаться на «добрых» хозяев.

Тоби Векк простодушен и наивен. Он не может разобраться во всех хитросплетениях, преподносимых файлерами, баули и кьютами. Но он понимает, что настоящую помощь простому человеку, попавшему в беду, может оказать только бедняк. И Тоби помогает безработному и бездомному рабочему Вилли Ферну.

Образ Вилли Ферна - новое явление в творчестве Диккенса. Честный и трудолюбивый, Ферн не хочет и не может молчать, сталкиваясь с несправедливостью. Он произносит речь в защиту бедняков. Однако протест Вилли Ферна принимает форму апелляции к хозяевам; Ферн просит у них сочувствия, высказывает надежду на их отзывчивость. Внимательное отношение к нуждам народа сможет, по мнению самого Диккенса, предотвратить нарастающий в народной среде гнев и возмущение.

Традиционная для жанра рождественского рассказа счастливая развязка завершает «Колокола». На смену мрачным картинам будущего, с которыми фантастические духи Колоколов знакомят Тоби, снова приходит сказка. Правда, писатель считает своим долгом подчеркнуть реальную основу фантастических образов: обращаясь к читателю, Диккенс пишет: «... помни о подлинной суровой действительности, из которой возникли эти видения».

«Домби и сын». Лучшим произведением Диккенса 40-х годов был роман «Домби и сын». Он был создан в период наивысшего подъема чартистского движения в Англии; работа над ним была завершена в 1848 году, в разгар революционных событий в Европе. Общественный подъем оказал свое благотворное влияние на писателя. Известно, что Диккенс приветствовал французскую революцию 1848 года. Во второй половине 40-х годов все более и более очевидной становилась беспочвенность многих иллюзий писателя. Жестокое подавление рабочего движения английской буржуазией послужило для него серьезным уроком.

В романе «Домби и сын» с гораздо большей идейной глубиной и художественной убедительностью, чем в прежних произведениях Диккенса, раскрывается антигуманистическая сущность буржуазных отношений. В романе нарисована широкая картина социальной жизни Англии; и большая заслуга Диккенса заключается в том, что он сумел показать взаимность и взаимообусловленность, существующую между отдельными сторонами и явлениями жизни. Это проявилось в самом построении романа. Большое количество сюжетных линий, развивающихся в романе, сходится и переплетается в едином центре. Таким идейно-художественным центром произведения является образ мистера Домби - крупного английского негоцианта, возглавляющего фирму «Домби и сын». Денежные интересы мистера Домби, деятельность его фирмы в той или иной мере оказывают свое влияние на судьбы остальных героев романа. Власть денег, которой подчиняется жизнь буржуазного общества, воплощена в образе Домби.

Домби бездушен, суров, холоден. Для него процветание фирмы превыше всего. «Домби и сын! Эти три слова выражали идею всей жизни мистера Домби. Земля сотворена была для торговых операций Домби и сына. Солнце и луна предназначены для освещения их дел. Морям и рекам повелено носить их корабли. Радуга обязывалась служить вестницей прекрасной погоды. Звезды и планеты двигаются в своих орбитах единственно для того, чтобы в исправности содержать систему, центром которой были: Домби и сын». На окружающих его людей Домби смотрит только с точки зрения их полезности для фирмы. В его глазах Флоренс - «фальшивая монета, которую нельзя вложить в дело». Домби просто не замечает своей дочери, ибо девочка не представляет никакой ценности для фирмы. Все надежды возлагает Домби на маленького Поля. Сын Домби должен стать наследником и продолжателем дела отца, всю свою жизнь приумножавшего богатство фирмы. Однако бездушие отца, система воспитания, жертвой которой становится маленький болезненный Поль, убивают его прежде, чем успевают сбыться возлагаемые на него надежды.

При описании Домби Диккенс использует прием гиперболы, являющейся одним из его излюбленных приемов. Гипербола - одно из средств сатирического мастерства Диккенса. Преувеличивая одну из черт характера или внешности своего героя, писатель раскрывает через нее наиболее существенные стороны описываемого явления. Сущность характера мистера Домби - чопорного английского буржуа - прекрасно передана благодаря тому, что Диккенс постоянно обращает внимание читателей на холод, исходящий от Домби, на ту атмосферу замораживающего холода, которая царит в его доме. Мрачные, холодные, пустынные комнаты наводят тоску и уныние. Солнечные лучи не проникают сюда. Появление Домби вызывает падение температуры.

Весь его облик гармонирует с унылой осенней погодой. Диккенс сравнивает своего героя с вечно прямой и холодной кочергой, с каминными щипцами. Мельчайшая деталь служит задаче раскрытия характера Домби. Домби самоуверен, и это качество его основано на твердой уверенности в непоколебимой силе богатства: «Деньги являются причиной того, что нас почитают, боятся, уважают, заискивают перед нами и восхищаются нами». Домби - типично английский буржуа. Это проявляется в его стремлении проникнуть в аристократическую среду, сблизиться с ее представителями (отношение Домби к майору Бегстоку). Это проявляется в его снобизме. С величайшим презрением относится Домби ко всем тем, кто стоит ниже его на общественной лестнице.

Отношения между людьми воспринимаются им как своего рода торговые сделки. Домби покупает себе жену. На красавицу Эдит он смотрит как на великолепное украшение для своего дома. В то же время ему льстит, что его жена аристократического происхождения: это выгодно для фирмы. Вступая в брак с Эдит, Домби ни на минуту не сомневается в благородстве своего поступка. Он привык к мысли о том, что за деньги можно купить все, и в том числе любовь, совесть, послушание, верность. Уход Эдит Домби рассматривает как удар, нанесенный его фирме.

В столкновении с гордой и сильной Эдит проявляется не только эгоизм и деспотизм Домби; впервые поколеблена слепая уверенность его в своем могуществе. Власть денег оказывается далеко не всесильной при столкновении с энергией и независимостью внутренне сильного человека.

Смерть первой жены и Поля, бегство Эдит, уход из дома Флоренс- все это приводит к полному крушению семейной жизни Домби.

В то же время Диккенс раскрывает и те внутренние противоречия, которые подтачивают фирму «Домби и сын» изнутри.

Управляющий Домби, Каркер, в совершенстве владеющий оружием лести и лицемерия, разоряет своего хозяина. В его лице Диккенс изображает ловкого дельца, который, пройдя школу мистера Домби и усвоив бесчестные приемы обогащения, умело обращает их против своего хозяина.

В облике Каркера Диккенс особо выделяет одну деталь - постоянно оскаленные зубы. Эта деталь прекрасно раскрывает своеобразие характера Каркера.

Нельзя не заметить, что в романе «Домби и сын» Диккенс отказывается от чрезмерной прямолинейности в изображении характеров героев. Характеры Домби, Каркера и особенно Эдит Диккенс стремится раскрыть в присущей им психологической сложности. Это, бесспорно, новая черта сравнительно с романами предшествующего периода. Образ Домби более сложен, чем образ Ральфа Ыиккльби, Феджина или скряги Скруджа. Домби эгоистичен, и в то же время он бесконечно одинок. Домби горд и жесток, но его чувство к Полю велико и переживания в связи со смертью мальчика мучительны.

В романе «Домби и сын» образу Домби противопоставлены образы простых людей. И в этом противопоставлении, постоянно встречающемся в романах Диккенса, своеобразно отражаются противоречия между господствующими классами и народом.

Кочегар Тудл и его жена, капитан Катл и лавочник Джиле, горничная Сьюзен Ниппер воплощают в себе замечательные свойства простых людей. Присущее им чувство собственного достоинства сочетается с ясным умом, добротой, отзывчивостью. С большой симпатией относится Диккенс к трудолюбивому Туд-лу, чудаковатому Катлу, острой на язычок и быстрой на работу Сьюзен. Всех их сближает подлинная человечность, бескорыстность и готовность помочь друг другу в беде.

Белинский писал о романе «Домби и сын»: «Это чудо. Все, что написано до этого романа Диккенсом, кажется теперь бледно и слабо, как будто совсем другого писателя. Это что-то до того превосходное, что боюсь говорить: у меня голова не на месте от этого романа 3.

Общий тон повествования в романе «Домби и сын» иной, чем в предшествующих романах. Здесь нет места тому безграничному оптимизму, который определял характер юмора более ранних произведений Диккенса. Все чаще и сильнее звучат ноты печали, все чаще гнев и возмущение сменяют веселый смех. Да и сам характер смеха становится иным.

Юмор Диккенса. В связи с этим закономерно возникает вопрос о некоторых особенностях юмора Диккенса и о характере его смеха.

Диккенс - один из крупнейших юмористов мировой литературы, замечательный мастер смеха. Обладая даром юмора, Диккенс с самых первых своих шагов в литературе тонко подмечал комические стороны жизни и высмеивал их. Он весело хохотал над наивным Пикквиком, имевшим самые приблизительные представления о жизни; вызвал у читателя улыбку глубокого сочувствия, знакомя его с маленьким и трогательным в своем незнании жизни и бессилии перед ее злом Оливером Твистом; вместе с впечатлительным и порывистым Николасом Никкльби он возмущался несправедливостью в любых формах ее проявления. Он смеялся над нелепостями жизни, над всем ничтожным, мелочным, низким. Писатель обладал верным взглядом, и его смех был направлен против наиболее уязвимых сторон действительности, против того, что волновало его современников. Способность подмечать то, что достойно осмеяния, как нельзя лучше свидетельствовала об остроте и ясности ума писателя. Однако в период 30-х годов смех Диккенса был далек от гневного осуждения. Оптимизм Диккенса, его уверенность в том, что осмеиваемые им недостатки могут быть легко устранимы, порождали те многочисленные случайности и благоприятные стечения обстоятельств, которые помогали героям разрешить возникавшие перед ними трудности, а также и отдельные образы, весьма далекие от жизни (братья Чирибль).

Поездка в Америку и общественно-политическая борьба в Англии 40-х годов заставили Диккенса на многое взглянуть другими глазами. Характер смеха в его произведениях меняется. Он не только окончательно утрачивает свою безобидность, но становится гневно-осуждающим во всех тех случаях, когда Диккенс направляет его против тех, кто олицетворяет несправедливость существующих порядков. И объясняется это тем, что в период бурных 40-х годов идейно-эмоциональная, а вместе с тем и эстетическая оценка жизни у Диккенса становится иной.

Исследователи творчества Диккенса 4 справедливо отмечают, что в романе «Домби и сын» сама манера характеристики комедийных образов находится в непосредственной связи с их социальной принадлежностью. Так, например, капитан Катл и владелец лавки морских инструментов Джиле - фигуры явно комические, даже карикатурные. Но эти простые, честные и отзывчивые люди глубоко симпатичны автору, и он смеется над ними весело и добродушно. И этот смех, это тонкое иронизирование над слабостями старых чудаков утверждают добрые начала в человеке и служат большой задаче - созданию положительных образов простых людей.

Совершенно в ином плане дается карикатурный образ матери Эдит - миссис Скьютон. Она смешна со своими жеманными ужимками, лицемерными речами, фальшивыми улыбками. Но не только смешна; эта алчная и злая молодящаяся старуха отвратительна. Свою принадлежность к дворянству она использует ради наживы; она торгует своей дочерью, извлекая выгоду из ее красоты. Диккенс зло смеется над миссис Скьютон, издевается над ее попытками выглядеть в свои семьдесят лет цветущей красавицей, над ее стремлением «царить» в обществе и над ее готовностью пресмыкаться перед богатством Домби. Свое резко отрицательное отношение к миссис Скьютон и к другим представителям «высшего света» (образ Феникса) Диккенс передает с помощью приемов сатирического шаржа (описание внешности миссис Скьютон, ее отвратительных ужимок, ее безвкусных туалетов).

Создавая галерею отрицательных типов - лицемеров, эгоистов, скупцов, бессердечных и надменных,- Диккенс изображает их прежде всего как нравственных уродов. Он считает, что зло - это уродство, отклонение от нормы. Подчеркивая это уродство, Диккенс широко использует гротеск. Тайна выразительности отрицательных характеров Диккенса в том, что он очень хорошо умеет передать внутреннее уродство человека через его внешнее безобразие. В его романах проходит целая галерея таких уродов. Вот Сквирс - учитель йоркширской школы в «Жизни и приключениях Николаса Никкльби». Он зол, груб, жесток, и его внешность вполне соответствует этому внутреннему облику. «Нельзя сказать,- пишет Диккенс,- чтобы наружность мистера Сквирса была особенно привлекательна. Во-первых, у него был всего один глаз, тогда как общее мнение, может быть и предвзятое, склоняется в пользу двух. Единственный глаз мистера Сквирса был, без сомнения, ему полезен, но отнюдь не украшал его физиономию, так как цветом он был совершенно зеленый, а формой смахивал на веерообразное окно, какими принято увенчивать двери подъездов».

Изображая уродливых людей, Диккенс нередко прибегает к самым невероятным и неожиданным сравнениям. Про одного из своих героев Диккенс говорит, что у него такой вид, как будто бы несколько лет тому назад он сделал усилие, чтобы всосаться внутрь самого себя, немного успел в этом, но не до конца.

Изображая в «Мартине Чезлвите» лицемерного Пенкснифа, Диккенс сравнивает его с верстовым столбом, который только указывает дорогу, но сам по ней никогда не ходит.

Чтобы усилить комическое впечатление при изображении какого-нибудь уродливого персонажа, Диккенс широко использует прием лейтмотива. Мистер Домби суров и холоден; его окружает атмосфера холода: стоит мистеру Домби взглянуть на дерево, и с дерева начинают падать листья, так как он своим взглядом замораживает их; во время крестин маленького Поля так холодно, что изо рта у всех идет пар; за обедом у Домби подают только холодные блюда - холодную телятину, мороженое, шампанское во льду и т. д. Лейтмотивом образа Каркера являются его блестящие белые зубы как символ его хищности и коварства. «Череп, гиена, кошка, вместе взятые, могли бы показать столько зубов, сколько показывает Каркер».

Но Диккенс использует свои юмористические образы и с другой целью. В юморе непременно налицо сознание того, что явление, над которым смеется художник, не страшно, что оно может быть преодолено, и писатель знает, какими средствами это можно сделать.

Итак, смех Диккенса является выражением его оптимизма, веры в то, что зло в жизни не опасно, его можно исправить. Не случайно, что в ранних романах Диккенс смеется гораздо больше, чем в поздних, когда оптимизм его под влиянием объективных исторических условий резко снижается. Но в таких романах, как «Записки Пикквикского клуба», «Жизнь и приключения Николаса Никкльби», «Домби и сын», «Давид Копперфильд», «Оливер Твист», мастерство Диккенса-юмориста выступает во всем своем блеске.

Диккенс очень любит шутку, всевозможные шуточные сравнения или предположения. Очень часто на вещи он переносит свойства и особенности человеческого характера. Вот знаменитый чайник в «Сверчке на печи», который обладает очень упрямым характером, никак не хочет кипеть и, распуская слюни, как бы приговаривает: «Не буду кипеть, не буду кипеть, не буду кипеть!»

В романе «Домби и сын» описан деревянный мичман, висящий над лавкой морских инструментов, который отражал собой судьбу и настроение хозяина Соля Джилса: если у хозяина все было хорошо, деревянный мичман сиял, сверкал, улыбался; если хозяину было плохо, он выглядел мрачным, насупившимся.

Диккенсовская шутка имеет глубокий философский смысл. Она помогает ему утвердить бодрое мироощущение, внушить читателю веру в жизнь и человека.

Третий период творчества. После поражения чартизма, после поражения революции 1848 года в европейских странах Диккенс не изменяет традициям реализма. Он сохраняет свою веру в народ. И обращаясь к основному конфликту современной ему действительности - к конфликту между пролетариатом и буржуазией,- писатель раскрывает его с большой глубиной. Важнейшими романами третьего периода творчества Диккенса являются «Холодный дом» (1852-1853), «Тяжелые времена» (1854), «Крошка Доррит» (1855-1856), «Повесть о двух городах» (1859). Это блестящие художественные полотна, широкие картины жизни Англии середины прошлого века. Диккенс поднимает в своих романах важнейшие проблемы, с присущей ему искренностью и страстностью ставит и разрешает существенные вопросы общественной жизни. В своих художественных произведениях и многочисленных публицистических статьях 50-х годов Диккенс обращается к таким темам, как эксплуатация трудящихся и классовая борьба; его романы, и прежде всего роман «Тяжелые времена», убеждают читателя в непримиримости интересов рабочих и буржуазии, в неизбежности при существующих порядках революционных выступлений рабочего класса. Социальная система Англии, политический и общественный строй, парламент и суд - все подвергается критике в романах Диккенса. Писатель, не страшась, показывает в своих произведениях гнилость английского государственного аппарата, бюрократизм и коррупцию, узаконенные правящей верхушкой.

В социальных романах 50-х годов резко критическое отношение Диккенса к буржуазной Англии проявилось наиболее ярко и последовательно.

В то же время 50-е годы - это годы еще большей демократизации мировоззрения писателя. Об этом свидетельствуют замечательные образы простых людей в романах (Одинокий Том, обитатели Подворья Разбитых Сердец, рабочие) и последовательное противопоставление их правящей верхушке. В романах Диккенса перед нами всегда встают две Англии, и интересы их, как объективно показал это Диккенс, непримиримы.

Связь с народом и вера в народ, которые были свойственны Диккенсу всегда, еще более усилились в его социальных романах 50-х годов.

Характерная особенность произведений Диккенса 50-х годов заключается в преобладании в них сатиры над юмором.

«Холодный дом». В романе «Холодный дом» Диккенс последовательно развивает мысль об ответственности, которую несет буржуазия за положение народа. Объектом его критики становится английский консерватизм, проявляющийся в стремлении буржуазии, прикрывающейся своей приверженностью к «старым добрым» традициям, сохранить в неприкосновенности установленные порядки, в страшной рутине, царящей в учреждениях (в данном случае - в суде).

Роман повествует об одном судебном процессе двух представителей семьи Джарндис.

Начинается он описанием холодного туманного дня. Изображение тумана, окутавшего весь город, становится как бы прелюдией к повествованию о бесконечно тянущемся, запутанном процессе: «Туман везде: туман вверх по реке, где он плывет между зелеными островками и лугами; туман вниз по реке, где он клубится, сжатый между рядами судов и береговыми отбросами огромного и грязного города... Попадающиеся на мостах люди, заглядывающие через перила в преисподнюю тумана, со всех сторон окутанные туманом, словно они поднялись на воздушном шаре и повисли в сырых облаках».

В городе зажигаются фонари, но их почти не видно сквозь туман. Люди вдыхают этот туман, он проникает во все поры, даже, кажется, заползает в дома. Все люди как бы пропитаны туманом. Он влияет на настроение и мировоззрение людей...

Эта картина сгустившегося осеннего тумана сразу дает тон всему повествованию. Но, может быть, даже на улице нет такого страшного тумана, какой окутывает собой все внутри здания канцелярского суда, где происходил процесс Джарндиса с Джарндисом, тянувшийся десятки лет. Люди рождались, начинали расти; когда они были детьми, им покупали деревянных лошадок; потом они вырастали, покупали себе настоящих лошадей; затем на этих лошадях их отвозили на кладбище, а процесс все тянулся и тянулся. Наконец, остался всего один человек, принадлежащий к фамилии Джарндисов, а процесс все тянулся. Росли горы протоколов, кипы бумаг, которые приходилось носить мешками, а процессу не было конца. Наконец, когда он кончился, выяснилось, что наследства, из-за которого шел спор, не хватило даже на покрытие судебных издержек.

Все действующие лица этого романа так или иначе замешаны в этом процессе: единственный представитель Джарндисов, героиня романа Эстер Самерсон, молодой человек Ричард и его жена Ада, лорд Дедлок и его жена и, наконец, какая-то безродная, никому не известная помешанная старуха Флайт, которая тоже ходит на все заседания суда и живет только надеждой на окончание процесса.

Описанный в романе бесконечный судебный процесс становится выражением антигуманной сущности буржуазных законов и порядков.

Особой остроты социальная критика Диккенса достигает в описании английской аристократии, и прежде всего аристократического семейства Дедлоков. Их дом, весь уклад их жизни, приверженность издавна установленным традициям, пренебрежительное отношение к людям, стоящим ниже их,- все это, вместе взятое, характеризует Дедлоков как типичных представителей британской знати. В их доме собирается цвет высшего общества, предстающего в сатирическом описании Диккенса как скопище чванливых уродов с претензиями, намного превосходящими их личные данные.

В жизни недоступной леди Дедлок есть тайна. Раскрыв ее, Диккенс низводит леди Дедлок с высот аристократического «Олимпа». У леди Дедлок есть незаконный ребенок. Разоблачение этой тайны может запятнать леди Дедлок, ей готовится суровая кара. И только благодаря тому, что леди Дедлок и ее муж вырываются из заколдованного круга 5 своего прежнего существования, они становятся подлинными людьми, с человеческими чувствами и отзывчивыми сердцами. Это чисто диккенсовское решение темы: утратив все то, чем принято дорожить в обществе, человек может обрести счастье.

Резким контрастом той жизни, которую ведут Дедлоки и люди их круга, является существование бездомного метельщика улиц - маленького Джо. Образ Джо становится воплощением бедности, ужасающих условий жизни людей, оказавшихся на дне жизни.

Важное значение имеет в романе сцена встречи леди Дедлок и Джо. Диккенс ставит вопрос об ответственности леди Дедлок и других представителей высшего общества перед простыми людьми.

Интересна фигура молодого человека Ричарда. Он искренне любит свою жену. Они счастливы. Но мало-помалу Ричард втягивается в процесс Джарндиса; вся его жизнь, все надежды и стремления отныне связаны с этим процессом; ожидание богатства портит его; он ссорится со своими лучшими друзьями, которые сделали ему много хорошего, становится подозрительным, недоверчивым.

Измученный ожиданием благополучного исхода процесса, он умирает от чахотки. Его вдова несчастна, и причиной ее горя является все тот же процесс. И счастье главной героини, Эстер Самерсон, не является безоблачным, как это было в ранних романах Диккенса.

Страдание и горе знакомы каждому из героев «Холодного дома»; они вполне закономерны в том страшном мире, где судьбой людей распоряжаются бездушные служители интересов буржуазных партий, которых Диккенс остроумно окрестил ставшими нарицательными именами Тудлов, Кудлов, Дудлов, Будлов.

Совершенно очевидно, что этот роман Диккенса значительно отличается от более ранних его романов. Прежние герои Диккенса (Николас, Давид), если даже судьба и посылала им всевозможные испытания и страдания, все-таки выходили из этих испытаний незапятнанными. Молодой человек из романа «Холодный дом» не похож ни на Николаса, ни на Давида Копперфильда или Уолтера Гея. Борьба Ричарда за свое благополучие, за место в буржуазном мире не проходит для него безнаказанно; она накладывает отпечаток на всю жизнь человека, портит его характер, ускоряет его гибель.

Проблема воздействия социальной среды на человека разрешается здесь гораздо более последовательно и убедительно, чем в предшествующих романах.

С гневом и болью пишет Диккенс о бессмысленности и жестокости установленных в стране порядков. На страницах романа возникает смелое сопоставление канцлерского суда с лавкой старьевщика, а лорда-канцлера, облеченного силой и властью закона, с выжившим из ума старьевщиком. Подобные сопоставления убедительно раскрывают мысль писателя о том, что бюрократическая машина буржуазной законности изжила себя.

«Тяжелые времена». Особо важное место во всем творчестве Диккенса занимает роман «Тяжелые времена». В этом произведении писатель стремится раскрыть сущность противоречий между буржуазией и пролетариатом. В «Тяжелых временах» получили свое отражение положение английского рабочего класса и чартистское движение в Англии. Чернышевский писал, ссылаясь на роман Диккенса: «Тяжелый переворот совершается на Западе; во Франции он уже прошел несколько медленных, мучительных кризисов, до основания потрясавших благосостояние всего народа; кто хочет убедиться, что то же совершается в Англии, может прочесть хотя бы «Тяжелые времена» Диккенса (роман этот переведен и на русский язык), если не хочет читать монографий о хартизме» 6 .

Можно с полным основанием говорить, что нигде обличение Диккенса не получает такого обобщенного характера, как в этом романе, где он пытается представить не отдельные явления социальной жизни, а показать буржуазную систему в целом. Символическим изображением этой системы является большой фабричный город Контаун. Описывая этот город, Диккенс подчеркивает присущую всей его жизни обезличенность: все здесь одинаково одеты, все встают в одни и те же часы, в одни и те же часы выходят из дома, идут по одним и тем же деревянным тротуарам, одинаково стуча одинаковыми башмаками. И улицы, и переулки, и здания этого города похожи одно на другое: ратушу можно принять за больницу, больницу за тюрьму, тюрьму за любое другое здание.

Но Диккенс не ограничивается изображением только внешнего быта живущих здесь людей. Он показывает, как обезличивающая капиталистическая система влияет на взгляды, характеры и судьбы людей. Капиталист Гредграйнд усвоил одну истину, что в жизни важны только факты и цифры. Он напоминал пушку, которая была заряжена фактами и цифрами, говорит о нем Диккенс; Гредграйнд сам является порождением среды, столпом которой он себя считает. В его лице Диккенс критикует дух практицизма и утилитаризма, пропитавший все поры английского буржуазного общества. О самом себе Гредграйнд говорит таким образом: «Томас Гредграйнд, сэр. Человек действительности. Человек фактов и цифр. Человек, который действует по принципу, что дважды два - четыре и ничего больше, и которого вы не уговорите признать еще что-нибудь, кроме этого... Всегда с линейкой и весами и с таблицей умножения в кармане, сэр, готовый взвесить и измерить любой клочок человеческой природы и сказать вам точно, на что он годен».

У Гредграйнда своя система воспитания. Он считает, что воспитывать детей нужно только на фактах и цифрах, обучая их статистике и политической экономии. Фантазию, детские радости и развлечения надо изгнать из воспитания. Так он воспитывает своих детей, сына и дочь. В результате Луиза несчастна, а Том делается преступником. На упреки отца сын отвечает: «На известное количество порядочных людей всегда приходится некоторое количество негодяев,- таков закон статистики. Ты утешал этим законом других, попробуй теперь утешиться сам».

Образам капиталистов (Гредграйнд, Баундерби) в романе противопоставлена рабочая масса (сцена рабочего митинга). В изображении Диккенса рабочие - мужественные люди, которые сохранили лучшие качества людей из народа, несмотря на ужасающие условия их жизни. Они понимают полную бесполезность разговоров с хозяевами, лживость их обещаний. Рабочие начинают забастовку, сознавая, что другого выхода у них нет. Сама жизнь, логика жизни приводит их к такому выводу. Диккенс горячо сочувствует рабочим. Но в то же время он пытается убедить читателей в возможности взаимопонимания хозяев и рабочих. В отрицательном плане изображает писатель чартиста Слекбриджа, выступающего с речью на митинге. Для Диккенса Слекбридж - опасный демагог, увлекающий рабочих на неверный путь. Революция страшит писателя, хотя неизбежность революционного выступления рабочих обоснована им же самим в романе весьма убедительно.

В этом романе Диккенс пытается развернуть также и свою положительную программу. Носителями положительного идеала Диккенса здесь выступают два героя -девочка, дочь циркового артиста Сисси Джуп, и рабочий Стивен Блекнул.

Сисси - полная противоположность тем детям, которых по системе Гредграйнда воспитывают на «цифрах и фактах». Она проявляет неспособность и к политической экономии, и к статистике; вместо «статистика» она всегда говорила «гимнастика». А когда преподаватели политической экономии внушали ей, что государство, в котором на тысячу человек населения голодает всего только 50 человек, процветает, Сисси отвечала: этим пятидесяти все равно, голодают ли они на тысячу человек или на меньшее количество населения,- они все равно голодают.

Эта неспособность Сисси изучить статистику привела к тому, что она была на последнем счету в школе. Зато в жизни Сисси, руководствующаяся не теорией Мальтуса, а добрым сердцем, много счастливее тех, кто воспитывался по системе Гредграйнда.

Рабочий Стивен Блекпул также является выразителем положительной программы автора. Блекпул - противник революции, он не хочет вступить в чартистскую организацию, и рабочие от него отворачиваются, считая его изменником. Но ои делает это не с целью услужить хозяину и выдать своих товарищей, а потому, что он не верит в революцию и считает более правильным путь нравственного перевоспитания богатых. Однако судьба самого Блекпула убеждает в тщетности подобных надежд. Блекпул ничего не достигает; убедить хозяев ему не удается, он погибает.

Трагичен конец романа. На страницах романа «Тяжелые времена» почти не звучит мягкий диккенсовский юмор. Общий тон повествования суров и сдержан. По своей композиции этот роман отличается от многих других произведений Диккенса. Сравнительно небольшой по объему, он построен по очень четкому плану. Уже само название частей романа («Сев», «Всходы», «Уборка урожая») наводит на мысль о закономерности описываемых в нем событий: рабочей забастовки, являющейся естественным следствием бедственного положения людей, трагедии Луизы, преступления Тома, гибели Блекпула.

В романах 50-х годов смех Диккенса приобретает страстные гневные интонации. Сатирическое изображение явлений действительности становится в них преобладающим. Созданные Диккенсом образы парламентариев, банкиров, фабрикантов по силе их сатирического звучания перекликаются с творениями его предшественников - великих английских сатириков - Свифта, Фильдинга, Смоллета, Байрона.

Приемы сатирической типизации в романах Диккенса многообразны. Он обращается к смелым и острым в социальном отношении сопоставлениям и символическим параллелям, большим обобщениям, к нарочито гиперболизированным образам, подчеркивающим нелепость существующих порядков; он создает образы, совершенно сознательно лишенные индивидуальных черт и особенностей, отражающие в самой общей форме наиболее характерные черты государственных учреждений и тех сил, которые служат интересам правящей верхушки (образы Церкви, Адвокатуры, Казначейства - в романе «Холодный дом»), широко использует прием уподобления. Диккенс уже не ограничивается изображением отдельных сторон английской действительности, он стремится показать буржуазную систему в целом и с этой целью создает такие многообъемлющие образы, как Канцлерский суд е «Холодном доме» к Министерство Околичностей в «Крошке Доррит».

В своих романах Диккенс часто обращается к приему символических сопоставлений. В «Тяжелых временах» он сравнивает парламент с национальной мусорной свалкой; в «Холодном доме» Канцлерский суд - с морскими моллюсками. Подобные сопоставления имеют глубокий социальный смысл.

Произведения Диккенса обогатили сатирические традиции английской классической литературы.

Последний период творчества. Последний период творчества Диккенса приходится на 60-е годы. В этот период написаны романы «Большие ожидания» (1861), «Наш общий друг» (1864) и начат роман «Тайна Эдвина Друда», оставшийся незаконченным.

Связь с народом и вера в народ, которые были свойственны Диккенсу всегда и которые особенно усилились в социальных романах 50-х годов, продолжали питать собой творчество писателя и в 60-е годы. В 1869 году в речи, произнесенной в Бирмингеме, Диккенс сказал: «Моя вера в людей, которые правят, говоря в общем, ничтожна. Моя вера в людей, которыми правят, говоря в общем, беспредельна».

Поздний Диккенс является автором произведений, в которых выдвигаются на первый план существенные вопросы современной писателю действительности: показ невозможности для простого человека в условиях буржуазного общества осуществить свои мечты о счастье -в «Больших ожиданиях»; разработка темы наследства, использованная писателем для того, чтобы еще раз показать читателю галерею корыстолюбивых, алчных людей, сделавших деньги кумиром своей жизни, и замечательный сатирический образ Подснепа, олицетворяющего английскую буржуазию,- в «Нашем общем друге».

В то же время Диккенс большое внимание уделял образам простых людей, противопоставляя их благоденствующим, лицемерным, бездушным и наглым буржуа.

Однако общий тон его романов становится иным - гораздо более пессимистическим, что объясняется утратой всякой веры в возможность осуществления своего идеала в современных условиях. Это объясняется еще и тем, что Диккенс, упорно искавший путей выхода из создавшегося положения, не мог не чувствовать, что найденное им - этот утопический мир добрых, наивных и бескорыстных людей, живущих как бы на островке среди океана зла, лжи и бесчеловечности буржуазного мира,- не имеет под собой реальной основы (отсюда - элемент некоторой сказочности в романе «Наш общий друг» и глубокой печали в «Больших ожиданиях»). Но и в эти годы Диккенс остается большим художником, писателем-демократом, произведения которого служат интересам народа.

«Большие ожидания». Одно из лучших произведений Диккенса 60-х годов - роман «Большие ожидания». В нем особенно ярко проявились характерные особенности творчества позднего Диккенса.

Идейный замысел, определивший содержание романа «Большие ожидания», его сюжет, композицию, систему художественных образов и весь стиль повествования, заключается в том, чтобы показать невозможность осуществления мечты человека о счастье в условиях современной писателю буржуазной действительности; но замысел Диккенса не ограничивается только этим: он ведет своего читателя к пониманию того, что для простого, честного и бескорыстного человека нет"места и не может быть удовлетворения и счастья в пустой, но обеспеченной жизни сытого буржуа, потому что такая жизнь убивает в людях все лучшее и человеческое; Диккенс ставит своей целью доказать на примере судьбы своего героя и то, что надежды на достижение счастливой и радостной жизни через богатство - это пустые и нереальные надежды, ибо деньги, окрашенные кровью и отмеченные печатью преступления, не могут сделать человека счастливым.

Идейный замысел определяет сюжет романа, построенный как жизнеописание бедного деревенского мальчика-сироты Пипа, ставшего благодаря помощи каторжника обеспеченным молодым человеком, лондонским джентльменом с большими надеждами на крупное наследство. История Пипа - это история постепенного крушения всех его надежд и ожиданий.

Маленький и впечатлительный мальчик, он случайно попадает в дом богатой старухи мисс Хэвишем, где перед ним открывается новая жизнь, прежде неизвестная ему и потому кажущаяся необыкновенно красивой. Пип мечтает о знаниях; он упорно и старательно учится для того, чтобы этим приблизить себя к гордой и красивой воспитаннице мисс Хэвишем - Эстелле. Неожиданно Пип, став уже подмастерьем деревенского кузнеца, узнает о том, что у него есть тайный покровитель, который берет на себя все расходы по образованию и содержанию юноши. Пип уверен, что ему помогает мисс Хэвишем для того, чтобы впоследствии женить его на Эстелле. Пип отправляется в Лондон. Перед ним открываются большие перспективы, он готовится стать «настоящим джентльменом», достойным руки красавицы Эстеллы. Постоянно пребывая в ожидании осуществления «больших надежд», Пип забывает о своих прежних деревенских друзьях - о кузнеце Джо и своей сверстнице Бидди, которые скрасили ему любовью и помощью тяжелые дни детства. Пип стыдится своей прежней жизни, но мечты о новой, счастливой жизни не осуществляются. Эстелла выходит замуж. Тайным благодетелем Пипа оказывается не мисс Хэвишем, а беглый каторжник Мэгвич. От денег Мэгвича Пип отказывается. Пережив тяжелый кризис и перенеся серьезную болезнь, Пип возвращается к Бидди, преданно любившей его все это время. Но Бидди уже стала женой Джо. Одинокий, потрясенный переживаниями и болезнью, без всяких средств, Пип покидает Англию. Лишь через десять лет, в течение которых Пип был служащим одной из фирм, он возвращается на родину.

Уже само построение сюжетной линии романа, определяемое темой крушения надежд, резко отличается от того, что было столь характерно для творчества Диккенса 30-40-х годов. И это понятно. После замечательных по глубине реализма романов 50-х годов Диккенс уже не мог вернуться к образу честного и добродетельного молодого человека, без труда противостоящего всем соблазнам и злу окружающей жизни и получающего в конечном счете свою долю тихого семейного счастья (Оливер Твист, Николас Ииккльби, Уолтер Гей и т. д.).

Свой идейный замысел, основную задачу романа «Большие ожидания» Диккенс разрешает с помощью образа такого героя, характер, взгляды и мировоззрение которого определяются влиянием окружающей жизни, социальной среды. Этим самым Диккенс продолжает одну из существенных линий своего творчества 50-х годов (вспомним, например, историю формирования Луизы и Тома Гредграйнд в «Тяжелых временах»).

Внешне, со стороны сюжетных моментов, роман «Большие ожидания» может показаться произведением, далеким от больших социальных полотен таких романов, как «Холодный дом» и «Тяжелые времена». Действительно, мы не найдем здесь описаний столь важных по своему социальному значению событий, как выступление рабочих на борьбу с капиталистами за свои права или блестящее описание бюрократической машины канцлерского суда Англии.

Но сюжет произведения всецело определяется идейным замыслом, а замысел романа «Большие ожидания» никак нельзя считать малозначительным. История формирования характера и взглядов человека под влиянием окружающей среды, раскрытие внутреннего мира героя, разделяющего заблуждения и иллюзии многих представителей своего поколения,- тема, достойная большого художника. И Диккенс, обратившись к такой теме, продолжал развивать основную критическую линию своего творчества.

Образ героя романа Пипа существенно отличается от обра-зов молодых людей в предшествующих романах Диккенса (Оливер Твист, Уолтер Гей, Николас Никкльби). Характер Пипа динамичен: он в постоянном движении и изменении. Пип в центре внимания автора на всем протяжении повествования: его судьба, успехи и неудачи, его внутренний мир, его взаимоотношения с окружающими составляют основу развития действия романа.

Причину крушения надежд Пипа Диккенс обосновывает очень глубоко. Это не случайная неудача, явившаяся результатом случайной встречи с каторжником, а закономерное явление, обоснованное всем строем и порядком жизни «процветающей» «доброй» Англии.

Знакомя своего героя с самыми различными сторонами жизни, Диккенс заставляет его на собственном опыте познать ее оборотную сторону.

Идея романа определяет основную плоскость, в которой ведется разоблачение,- это раскрытие подлинного лица «джентльменов» и «общества джентльменов». Но Диккенс не ограничивается только этим: окраины Лондона и их обитатели, суд и нравы судейских, тюрьмы и мир преступников, театр и актеры, школы и воспитатели - все это проходит перед глазами читателей, и за всеми поэтическими подробностями и смешными ситуациями возникает мрачная картина.

Злой насмешкой звучат слова, которыми Диккенс начинает вторую часть романа: «Как раз в то время мы, британцы, окончательно установили, что и мы сами, и всё в нашей стране - венец творения, а тот, кто в этом сомневается, повинен в государственной измене». Всем своим романом Диккенс, будучи убежденным противником официального оптимизма и глубоко проникая в сущность различных явлений жизни, опровергает эту легенду, распространяемую буржуазными историками, экономистами, о процветании Англии. В этом - пафос романа «Большие ожидания».

Блестящим художественным приемом, всецело вытекающим из идейного замысла романа, является прием сближения и как бы переплетения в романе мира джентльменов и мира преступников, темы джентльменства и темы преступности. Преступный мир, мир каторжников и убийц, который вторгается в жизнь Пипа и определяет его судьбу,- это оборотная сторона мира джентльменов. Диккенс последовательно ведет своего читателя к выводу о том, что между джентльменом и преступником разницы нет: дело в форме и степени преступления, а также в умении его скрыть. Эта мысль раскрывается в изображении каторжника Абеля Мэгвича и джентльмена-преступника Кампесона. Рассказывая историю Мэгвича, Диккенс показывает, как общество, преступное в своей основе, создает преступников, калечит людей, отправляет их на каторгу и виселицу. Трагична и судьба мисс Хэвишем. Деньги не делают ее счастливой. Жизнь ее исковеркана негодяем Кампесоном, и она предпочитает жизнь в доводящем ее до безумия одиночестве существованию в мире кампесонов и покетов.

И несчастия Пипа, как показывает это писатель, проистекают из его стремления приобщиться к безбедному существованию буржуа и войти в общество джентльменов.

Образу Пипа в романе противопоставлен образ Джо. Честный и трудолюбивый деревенский кузнец находит подлинное счастье в мирной семейной жизни, в своем труде. Джо понимает, что простые люди ничего общего не имеют с «миром джентльменов» и что они должны быть все вместе. «Оно, пожалуй, и лучше было бы, кабы обыкновенные люди, то есть кто попроще да победнее, так бы и держались друг за дружку»,- говорит Джо.

Утопичность идеала Диккенса, пытающегося противопоставить маленький замкнутый в самом себе мирок счастливого семейного существования окружающему миру, живущему по законам буржуазного общества, вполне очевидна. Однако в стремлении найти свой идеал в среде простых людей, в том единении простых людей, о котором говорит Джо, проявился демократизм писателя. В своем позднем творчестве Диккенс трезво и беспощадно разоблачает буржуазное общество.

До конца своего творческого пути Диккенс остается верен принципам реализма. Его произведения вошли в золотой фонд английской и всей мировой литературы.

Примечания.

1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 2, стр. 496.

2. В. Г. Белинский. Полное собрание сочинений, т. VIII, М., Изд-во АН СССР, 1955, стр. 185.

3. В. Г. Белинский. Письма, т. III, стр. 325.

4. См.: В. В. Ивашева. творчество Диккенса. Изд-во МГУ, 1954, стр. 227.

5. Дедлок в переводе означает "заколдованный круг", "тупик".

6. Н. Г. Чернышевский. Пролоне собрание сочинений в пятнадцати томах, т. 4, стр. 738.

Творчество Чарлза Диккенса (Charles Dickens, 1812-1870) - явление уникальное. Сила его воображения создала совершенно особый мир, который порой кажется несколько нереальным за счет присущей методу писателя гиперболизации. Но вместе с тем это мир, в котором раскрываются противоречивые человеческие характеры и тонко анализируются сложнейшие душевные движения. Диккенс не объединял свои романы в циклы, как Бальзак, но викторианская Англия возникает перед его читателем со всеми своими противоречиями, со всем злом и добром, ей присущими. Счастливые концы романов Диккенса иногда вызывают некоторое недоумение, но писатель верил в конечное торжество Добра, Человечности, Справедливости и самим построением сюжета произведений утверждал их победу.
До настоящего времени не решен вопрос: кто Диккенс - романтик или реалист по основам своего мировосприятия и главным принципам изображения действительности? Е. Ю. Гениева отмечала: «Это романтик-мечтатель, жаждавший Правды, создавший в своих романах гигантские гротески не только сил зла, но и добра. Но он же трезвый, суровый реалист, писатель-демократ, отразивший глубокие социальные, политические и экономические сдвиги, которые переживала Англия в период 1830-1870 гг.»1. Г. К. Честертон утверждал, что «Диккенс любил писать как романтик и хотел писать как реалист» . Исследователи постоянно пишут о связи романов Диккенса со сказкой, ибо гипербола, счастливое разрешение самых трагических и, казалось бы, безысходных коллизий благодаря вмешательству благородных героев, чаще всего чудаков, заставляют вспомнить именно сказочную конструкцию произведения. Однако, по словам Т. И.Сильман, счастливый конец романов Диккенса не дает забыть, как бывает страшен и уродлив мир, в котором обречен существовать человек.
В. Г. Белинский назвал мир произведений Диккенса одновременно уродливым и чудовищно-прекрасным. Честертон утверждал, что «Диккенс велик, потому что он одержим всем... сверх меры» . Английского писателя часто называют мифотворцем, ибо в его произведениях такие общественные институты, как Канцлерский суд, торговый дом «Домби и сын» или кучи мусора в романе «Наш общий друг», в которых таится неисчислимое богатство, приобретают некое подобие мистической власти над обычными людьми, суть которой как бы дублирует общественные установления времени, гиперболизируя бездуховность государства. Именно поэтому вершители судеб простого народа носят у Диккенса почти одинаковые фамилии: это Дудли, Кудли и им подобные.
Театрализация присуща всем произведениям писателя, не случайно он сам так любил читать свои произведения со сцены. Театрализация предполагает сгущение, концентрацию действия. В этом отношении интересно замечание молодого Диккенса: «Я подумываю о том, чтобы отравиться за столом у миссис... повеситься на груше в нашем саду, о том, чтобы отказаться от еды и уморить себя голодом, о том, чтобы сорвать повязку, когда мне пустят кровь от простуды, броситься под кеб на Нью-роуд, убить Чепмена и Холла (фамилии издателей Диккенса. - Г.X. и Ю. С.) и таким образом войти в историю» . В этих театрализованных гиперболах - вся специфика метода писателя, хотя в основе высказывания - частный случай.
Писателю было присуще представление о своей деятельности как о высоконравственном служении. И хотя путь ему не всегда был ясен, он хорошо знал, против чего борется. Официальная благотворительность всегда вызывала его резкую критику: он видел в ней только лицемерие. В улучшение жизни народа по воле правительства он тоже не верил, но был убежден, что всякого рода насилие, и революция в том числе, не принесет англичанам ничего доброго. В речи, произнесенной в Бирмингеме 27 сентября 1869 г., Диккенс сказал, выразив свою глубокую убежденность, проходящую через все его творчество: «Моя вера в людей, которые правят, в общем, ничтожна; моя вера в народ, которым правят, в общем, беспредельна» (т. 28, с. 534). Герои его произведений - это выходцы из всех классов общества, при этом писатель всегда умел увидеть в простом труженике доброе начало, аристократы же вызывали его неприязнь. Начав свой трудовой путь репортером, а позднее посещая и светские салоны, он знал жизнь как преступников в Ньюгетской тюрьме, так и светских щеголей, которые жили по законам двойной морали: одна для своего круга, другая - точнее полное ее отсутствие - для всех остальных.
Единственной нравственной основой Диккенс всегда считал христианство. В письме к сыну (1868 г.) он напоминал, что еще много ранее переложил для своих детей в доступной им форме Новый Завет. Учение Христа для писателя было не собранием догм и строгих внешних форм - оно наполнено глубочайшим гуманистическим содержанием. Именно таким оно и вошло в его творчество. Носителями идей добра у писателя всегда были духовно благородные люди, которые творили его, стремясь оставаться в тени.
Диккенс особенно высоко ценил своих английских предшественников: Шекспира прежде всего-, а также Свифта, Филдин- га, Смоллетта, Стерна, Голдсмита, Скотта. Французов он почти не упоминает в своих письмах и речах, лишь Дюма-отец (как драматург) и Ж.Санд, ум и талант которой он высоко ценил, при-влекали его внимание. Интересовало его творчество американцев Ирвинга и Лонгфелло.
Творчество писателя претерпело ряд изменений. Начинал Диккенс под сильным воздействием литературы предшествующего века: об этом свидетельствуют его очерки и романы до 1848 г. В них царит юмор, комические ситуации следуют одна за дру- гой, зло, в каком бы страшном обличим оно ни являлось, обязательно бывает побеждено. Мелодраматизм и сентиментальность особенно ощутимы на раннем этапе. Диккенс всегда умел хорошо видеть окружающий мир и подмечать в нем отклонения от нормы. Под его пером они превращались в неповторимые диккенсовские лейтмотивы, характеризующие основную черту как положительных, так и отрицательных героев. Деление на эти две категории на данном этапе всегда отчетливо. Автора пока интересуют частные проблемы.
Начиная с «Домби и сына» (1848) Диккенс обращается к более значительным общественным вопросам. Здесь впервые появляется присущая ему особая глубина в постижении мира и человека, которая постепенно нарастает к роману «Большие ожидания» (1861). Психология персонажей рассматривается не только путем внешней характеристики и описания преобладающей черты. Лейтмотивы сохраняются, но более сложная роль отводится символам, которые приходят в творчество писателя с конца 1840-х гг. На этом этапе порой возникает некая механистичность в передаче действительности: пример тому - роман «Тяжелые времена» (Hard Times, 1854).
В 1860-е гг. автора все более захватывает стремление создать роман со сложной интригой, хотя непростые социальные и психологические проблемы не уходят из его произведений. Детективный элемент использовался и младшими современниками Диккенса. Особенно близок был ему метод У. Коллинза. Последний незавершенный роман Диккенса был назван «Тайна Эдвина Дру- да». Однако следует заметить, что тайны были и во всех его ранних романах, начиная с «Оливера Твиста», менялась лишь их функция: из вспомогательного средства они переходили в категорию структурообразующую. Но особенно важно отметить, что с введением тайны у Диккенса связана концепция мира, о чем пойдет речь далее.
Трактатов об искусстве писатель не оставил, но его письма, речи, да и сами произведения раскрывают основные принципы его метода.
Начало жизни в полной мере познакомило Диккенса с бедностью и порождаемыми ею унижениями. Работать на фабрике по производству ваксы ему пришлось еще в том воарасте, когда дети обычно учатся в школе. В 1833 г. он бьш рад получить место стенографиста в Канцлерском суде, который стал структурообразующим центром «Холодного дома». В том же 1833 г. Диккенс напечатал свой первый очерк о жизни Лондона.
«Очерки Боза»(Sketches by Boz, 1835), куда вошел этот очерк, начали публиковаться в лондонском журнале «Monthly Magazine» с 1833 г. под псевдонимом Боз. Это было шутливое прозвище брата писателя. Именно как Боз Диккенс приобрел мировую известность. «Очерки Боза» создают картину жизни английской столицы, увиденной глазами начинающего писателя. Лондон становится в очерках одним из главных персонажей (о столице Диккенс будет писать всю жизнь). У него свой характер в разное время суток и в разное время года. Его улицы - каждая - имеют свое лицо и присущих только им обитателей. Его герои - либо средний класс общества, либо бедняки.
Автор знает о Лондоне все: историю карет, развлечений, лавок и их хозяев, рассказывает о цирке, театрах, возникновении традиции празднования 1 Мая, банкетах, Ньюгетской тюрьме и скамейке смертников. Он знает и конторы ростовщиков, отмечая, что и они различны, как и потребности тех, кто идет туда. Одни несут драгоценности, а другие - детское платьице, рубанок или утюг.
Диккенс пишет о своеобразном городском самоуправлении, связанном с приходом, где главная фигура - приходский надзиратель, он же местный диктатор. Он и жалок, ибо сам почти нищ, и страшен, если от него зависит судьба разорившейся семьи.
Трагическое и комическое начала соединяются уже здесь, и здесь же намечаются темы будущих романов. Например, выборы приходского надзирателя предваряют сцену выборов в Итенсуиле из «Посмертных записок Пиквикского клуба». Тема работного дома станет одной из главных в «Оливере Твисте», а притон нищих войдет в роман «Холодный дом».
Однако своеобразие таланта писателя раскрылось только в первом романе - «Посмертные записки Пиквикского клуба»(The Posthumous Papers of the Pickwick Club, 1836-1837). Сначала издатели Чэпмен и Холл предложили талантливому журналисту Бозу дать только забавные пояснения к комическим путешествиям членов Клуба пиквикистов. Это были сам мистер Пиквик, пожилой добродушный и наивный джентльмен с солидным брюшком, и его молодые спутники: поэт Снодграсс был настроен только поэтически, спортсмен Уинкль отличался своим подчеркнуто спортивным костюмом, влюбчивый джентльмен среднего возраста Тапмен был сентиментален и склонен видеть в каждой немолодой леди будущую спутницу жизни. Рисунки, которые служили основой, были поручены художнику Р. Сеймуру, но очень скоро первое место занял текст, особенно после того, как в произведении появился слуга Пиквика Сэм Уэллер, умеющий найти выход из любого положения, оставаясь веселым и остроумным. Диккенс пошел здесь по пути Сервантеса, где рядом с Дон Кихотом (которого характер Пиквика несколько напоминает) оказывается его практичный слуга Санчо Панса. Но у писателя были и свои английские истоки жанра путешествия, где хозяин - несколько наивный джентльмен, а его слуга проворен и находчив: это роман Смоллетта «Путешествие Хамфри Клинкера». К специфике жанра следует отнести не только построение произведения как хроники путешествия, но и введение ряда вставных новелл - рассказов случайно встретившихся людей. При этом вставные рассказы чаще всего описывают трагические человеческие судьбы. Так комическое соседствует с трагической реальностью.
Истинно комическая стихия проникает в это произведение с первых страниц, где глубокомысленно обсуждается одна из «важнейших» проблем науки: существование рыбки корюшки в лондонских прудах. Во время самого путешествия возникает еще одна «научная» проблема: надпись на камне, сделанная совсем недавно, представляется как нечто имеющее историческую ценность, по поводу чего разгорается дискуссия, переходящая даже на континент.
Комические ситуации следуют одна за другой. Мистер Пиквик, один из самых скромных людей на земле, заблудившись в гостиничных коридорах, оказывается ночью в комнате леди и никак не решается себя обнаружить, ибо не может снять с себя ночной колпак, а в колпаке с дамой говорить неприлично. Во время маневров все друзья попадают между сражающимися армиями и только чудом остаются живы, к тому же у Пиквика сдувает ветром шляпу, и он тщетно пытается ее догнать, что вызывает хохот всех присутствующих; автор еще и снабжает его действия ироническими наставлениями тому, с кем случится подобная неприятность.
Но комические ситуации в произведении подчас перерастают в резкую критику судебной системы Англии, положения людей, попавших в долговую тюрьму; выборы, где царят подкуп и обман, также становятся одной из тем романа. Комическое описа-ние путешествия постепенно перерастает в критический очерк об-щественной жизни страны.
Успех путешествий Пиквика окрылил молодого писателя. В это первое десятилетие он создает «Приключения Оливера Твиста» и «Жизнь и приключения Николаса Никльби».
В «Приключениях Оливера Твиста»(The Adventures of Oliver Twist, 1837-1838) автор рассказывает о судьбе сироты, родившегося в работном доме. Мать Оливера оказывается там потому, что у нее должен родиться ребенок, а муж умер, не успев оформить брак. Несчастная женщйна бежит из дома, ибо считает себя опозоренной и боится опозорить родных. Так появляется проблема внебрачных детей, изгоев в обществе: судьба Оливера - тому свидетельство.
Характер этого героя связан с нравственной концепцией автора: Диккенс считал, что никакие обстоятельства не могут разрушить нравственное начало, если оно заложено в человеке от рождения. Даже попав на дно, к грабителям и убийцам, маленький Оливер остается чист душой. Его брат Монке от рождения наделен злобным и мстительным характером, так и не претерпевшим изменений, - это принцип раннего Диккенса. Работая над романом «Домби и сын», писатель уже отмечал, что герои за десятилетний срок должны измениться: обстоятельства обязательно воздействуют на характеры. Пока же он придерживался иного мнения.
Выше мы говорили о связях Диккенса с романтизмом: они очень неоднозначны. Гиперболизация персонажей, несущих в себе как доброе, так и злое начало, - это лишь одна из проблем. Сверх- добрым оказывается здесь мистер Браунлоу. Его антиподы - Фей- джин, содержащий «школу» для начинающих воришек, и бандит и грабитель Сайкс, способный убить любившую его женщину. Для них нет ничего запретного, они считают себя стоящими выше общества. Нечто подобное было присуще и романтическим героям, но у них были нравственно оправданные причины (как у бай- роновского Конрада, например). Поведение Фейджина и Сайкса продиктовано лишь личной корыстью, полным отказом от морали и человечности. Диккенс раскрывает сущность этого мнимого сходства с романтиками.
«Жизнь и приключения Николаса Никльби»(The Life and Adventures of Nicholas Nickleby, 1838 - 1839) снова знакомит читателя с идеальным человеком, но теперь это не мальчик, а молодой учитель, который работает в частной школе, где детей бьют, морят голодом, где так называемое обучение является лишь средством наживы для невежественного и жестокого хозяина заведения. Тема частной школы, где издеваются над детьми, будет неоднократно возникать у Диккенса, ибо это одно из самых отвратительных явлений в жизни Англии середины века.
«Оливер Твист» и «Николас Никльби» сходны и в путях разрешения возникающих конфликтов: главные герои идеальны, но лишены способности самостоятельно победить в этом мире торжествующего и грубого зла. Им на помощь всегда приходят активные и благородные чудаковатые джентльмены. В первом романе это мистер Браунлоу, а во втором - братья Чирибли: активное добро у Диккенса часто надевает маску чудаковатости.
Начало 1840-х гг. ознаменовано появлением целого ряда очерков Диккенса, которые были описанием его путешествий. Осо-бенно значительны «Американские заметки»(American Notes for General Circulation, 1842).
Диккенс отправился в Америку, чтобы познакомиться с новым типом государства, с его системой образования, его законами и их исполнением. Он хотел увидеть новых людей Нового Света, с их помощью решить мучающие его вопросы социального неравенства своих сограждан. Английскому писателю показали все самое лучшее: школу, общежитие для работниц, лучшую тюрьму. Сам он познакомился с Г. Лонгфелло и В. Ирвингом и позднее с большим уважением писал о них. Но от наблюдательного англичанина не укрылись нежелание американцев считаться с чужим мнением и величайшее зло Нового Света - рабство. Положение черных рабов вызвало страстное возмущение писателя-гуманиста. Немало американцев обиделись на него, когда в книге об Амери-ке прочитали главу «Рабство».
В начале 1840-х гг. Диккенс пишет «Рождественские рассказы». Наиболее значительны из них «Рождественская песнь в прозе», «Колокола» и «Сверчок на печи». Рождественские рассказы - это особый жанр, в основе которого лежит обязательно нравственная идея и благополучный конец. Диккенс выдерживает основы жанра, но обращается при этом к самым волнующим и трудно разрешимым проблемам, а потому использует и фантастику, и сновидения.
В «Рождественской песни в прозе»(A Christmas Carol in Prose, 1843) главный герой - жестокий скряга Скрудж. Ночью Скруджу снится сон, в котором ему являются три духа, несущие его над землей и показывающие разных людей, их страдания и их радости. Он видит свою юность, начало очерствения своей души. Скрудж начинает постепенно понимать бессмысленность существования только ради денег, которые отделили его от всех близких и лишили счастья. Он просыпается утром переродившимся человеком, для которого открылась радость помощи людям и общения с ними. В «Колоколах»(The Chimes, 1844) главная тема - взаимопомощь бедняков, раскрытие сущности мальтузианства и так называемой благотворительности. Тема нищеты и гибели дочери посыльного Тоби Векка появляется лишь во сне главного героя, рождественское утро несет ему радостную весть о свадьбе дочери. В рассказе «Сверчок на печи»(The Cricket on the Hearth, 1845) возникшая трагедия разрешается благополучно, ибо тот, кого муж принял за прежнего возлюбленного своей молодой жены, оказывается ее братом: их объятия и поцелуи не несут в себе ничего оскорбительного для мужа. Все рассказы - это четко выраженная нравственная проповедь, данная в прекрасной художественной форме.
Начиная с романа «Домби и сын» частные проблемы «Очерков Боза», «Посмертных записок Пиквикского клуба», «Оливера Твиста» и «Николаса Никльби» сменяются анализом государственных отношений как системы. Меняется и стиль. Диккенс писал Дж. Форстеру 18 июля 1846 г.: «Мне кажется, что замысел “Домби” интересен и нов и таит в себе большие возможности» (т. 29, с. 222). Здесь же намечаются изменения, которые должны произойти с героями за десять лет.
Полное название романа - «Торговый дом Домби и сын, торговля оптом, в розницу и на экспорт» (Dealings with the Firm of Dombey and Son Wholesale, Retail and for Exportation, 1848). В центре повествования уже не один центральный герой и его личная судьба, но фирма, с которой связаны так или иначе все персона-жи, что создает целый ряд сюжетных линий. Действие начинается с рождения наследника фирмы и завершается ее полным крушением. Сюжет связан с развитием отношений внутри фирмы, которые, как круги на воде от брошенного камня, распространяются на все смежные сферы - от высшего света до обиталища «доброй миссис Браун», которую скорее можно принять за кучу лохмотьев, чем за человека. Главная сюжетная линия, представлен-ная историей мистера Домби, постоянно переплетается с побочными сюжетными линиями, в центре которых стоят Уолтер Гей, семья Тудлей, судьба «доброй миссис Браун», история Эдит и ее матери, взаимоотношения в семье Каркеров. Диккенс мастерски ведет повествование, поддерживая внимание к развитию событий в каждом из ответвлений романа.
Фирма олицетворяет в миниатюре государственную систему и является ее символом, смысл которого постепенно раскрывается на протяжении всего романа и касается самых разных персонажей. На первых страницах романа автор указывает на основное значение этого символа и дает его образ. Земля была создана для «Домби и сына», чтобы они могли вести на ней свои дела. Солнце и луна, реки и моря должны были сохранять нерушимость системы, в центре которой были они. «Обычные сокращения обрели новый смысл в его (Домби. - Г. X. и Ю.С.) глазах и относились только к ним: А. Д. не означало anno Domini, но символизировало anno Домби и Сына» (перевод А. В. Кривцовой). - Common abbreviation took new meanings in his eyes, and had sole reference to them: A. D. had no concern with anno Domini, but stood for anno Dombey and Son). Anno Domini означает - «от рождения Господа», в сознании мистера Домби и его служащих это сочетание приобретает значение «от рождения Домби».
Англия воспринимала свою государственную систему и положение в мире в середине XIX в. как следствие развития своей экономики, во главе которой стояли домби разного рода. Фирма приобретает в романе некий мистический смысл, накладывающий отпечаток на всех персонажей. Сила фирмы в ее богатстве, деньги создают представление мистера Домби о его всемогуществе и праве попирать всех от него зависящих. Однако автор самим развитием сюжета разрушает представление о деньгах как единственной ценности. Красавица-жена Эдит презирает дорогие подарки, сделанные ей Домби, и покидает его, ибо не терпит насилия над своими чувствами; на вопрос ребенка, почему деньги, если они всемогущи, не спасли его маму, Домби ответить не может; его сына деньги тоже не смогли спасти. Благополучный конец, когда Домби морально перерождается, Эдит и Элис отказываются от мщения, а Каркер сам карает себя, падая под проходящий поезд, возникает благодаря любви и милосердию, которые несут в своих сердцах Флоренс, Сьюзен Нипер, Уолтер Гей и ряд других, порой комических персонажей, как, например, мистер Туте или капитан Катль.
Название фирмы связано с проблемами не только конечными - социальными, но и нравственными. В этом романе появляется почти постоянно присутствующий в той или иной форме символ Диккенса - волны. Это могут быть волны реки или моря. Они уносят человека, как унесли мать маленького Поля Домби (upon the dark and unknown sea that polls round all the world), a потом и его самого. Однако движение этих волн дано услышать не всем, а только людям с особо чувствительной духовной организацией: их постоянно слышит Поль, а мистер Домби даже на берегу моря остается глух к ним (stood on the bank above them). Говоря, что «быстрая река уносит нас всех к океану!», автор противопоставляет повседневность Вечности, перед которой все лишь суета сует, а ценны лишь любовь и благородство души. Диккенс не цитирует Библию или Евангелие, но пишет свои романы в духе евангельской любви и гуманности.
Система образов, социальные группы и сюжет подчинены воздействию фирмы и оправдывают произошедшую подмену «от рождения Господа» на «от рождения Домби». Главные герои - это мистер Домби, его дочь Флоренс и сын Поль, а также вторая жена мистера Домби Эдит. В фирме служат оба брата Каркера, об одном из них заботится их сестра Хариет; Уолтер Гей только что поступил в ту же фирму. Дядя Уолтера Соль Джиле, небогатый торговец- мечтатель, и его друг капитан Катль принимают непосредственное участие в событиях, ибо зависят от фирмы либо морально, либо материально. Миссис Пипчин и мистер Блимбер обучают и воспитывают маленького наследника фирмы Поля. Мистер Туте объясняет последствия воспитания, при котором подавляются возможности ребенка; именно так происходит с Полем Домби. «Добрая миссис Браун» и ее дочь Элис, обитатели низов общества, связаны родственными отношениями со второй миссис Домби - Эдит. Мать Эдит миссис Скьютон и ее кузен Финне представляют высший свет и его воззрения: они находят жену-красавицу для Домби.
Семья Тудлей вводит читателя в мир рабочих: жена Тудля становится кормилицей маленького Поля Домби, а старший сын - соглядатаем, служащим Каркеру. При этом следует указать на присущую творчеству Диккенса особенность, которая была уже замечена исследователями: случайные совпадения и неожиданно открывающиеся связи между героями. Так, необычайно сходство Эдит и Эллис: первая принадлежит к высшему свету, а вторая только что вернулась с каторги и живет с матерью в трущобе. Связи возникают между людьми разных социальных слоев. Не потому ли это происходит, что автор убежден в реально существующей связанности всех людей между собой? Не эта ли мысль лежит в основе гуманизма писателя?
Диккенс писал, что «Домби и сын» - это роман о гордости. Композиция произведения подчинена этому авторскому замыс-
лу, в центр которого поставлена судьба мистера Домби. Однако почти во всем первом томе (25 глав из 30) показываются в основном его холодность и жестокость. Только начиная с 27-й главы, когда возникает явное противопоставление Эдит и мистера Домби, он становится как бы персонификацией гордости.
Автор четко разводит два эти типа гордости: Домби гордится своим богатством, а потому и властью над всеми окружающими. Он оценивает каждого по тому, какую пользу от него может получить фирма. Дочь он почти не замечает: она для фирмы - фальшивая монета. Сын - прежде всего продолжатель дела фирмы; того, что он слабый и болезненный ребенок, отец не видит. Домби, желающий, чтобы ребенок скорее вырос и стал реально совладельцем предприятия, называемого «Домби и сын», становится, по существу, причиной ранней гибели мальчика.
Гордость Эдит основана на сознании своей ценности как личности, на стремлении сохранить независимость и право на свободу поведения, свободу чувства. Отношения с матерью, стремящейся продать дочь подороже, с Каркером, влюбленным в нее, но не способным ни понять, ни уважать ее, и прежде всего с Домби, убежденным в том, что купленная им жена должна слепо выполнять только его волю, раскрывают особенно ярко этот необычный для Диккенса характер. Нежная привязанность к Флоренс дает возможность увидеть всю глубину этой личности, изуродованной си-стемой отношений, где все измеряется только богатством. «Дьявольской женщиной» называл ее Диккенс в одном из писем.
Г. К. Честертон писал, что «и Диккенс и жизнь беззаботно творят чудовищ»1. Роман «Домби и сын» полон такими чудовищами. Создаются они с помощью лейтмотивов, в которых основная роль отводится предметам. Чудовищен образ самого Домби: он похож на сказочного героя, от одного взгляда которого падают листья с деревьев; автор говорит, что его можно было бы выставить на ярмарке как «образчик замороженного джентльмена» (a specimen of a frozen gentleman) или «подобие покойника» (representation of the body). Само его присутствие замораживает всех окружающих. Дочь воспринимает прежде всего «синий фрак и жесткий белый галстук, которые вместе с парой скрипящих башмаков и громко тикающими часами воплощали ее представление об отце» - The child glanced keenly at the blue coat and stiff white cravat, which with a pair of creaking boots and a very loud ticking watch, embodied her idea of a father. Чудовищен Каркер: «Кошка, обезьяна, гиена или череп не могли бы показать... столько зубов сразу, сколько показал... мистер Каркер». При этом казалось, «словно в каждом зубе и в деснах у него были глаза». Каркер не улыбается, но только растягивает губы или вместо улыбки «обнажает зубы». Это хищ-
ник, считающий себя вправе любыми способами достигать цели. Гипербола, с помощью которой создаются лейтмотивы этих двух персонажей, заставляет вспомнить образы народной фантазии.
Не менее страшен и отвратителен, но одновременно жалок облик миссис Скьютон, матери Эдит. Она кокетничает даже со смертью: тяжело больная миссис Скьютон приказывает сменить занавески в ее комнате на розовые, чтобы цвет ее лица казался лучше. На ее трясущейся от старости и болезни голове все еще каким-то боком держится моднейшая шляпка. Она постоянно говорит о чистосердечности, но в ней все фальшиво: локоны, брови, зубы, цвет лица - false curs, false eyebrows, false teeth, false complexion.
Диккенс окружает своего главного героя Домби монстрами разных типов, чтобы полнее раскрыть сущность этого человека, в котором нет ничего человеческого.
Лейтмотивы имеют не только отрицательные персонажи. Добрейшая Сьюзен Нипер постоянно уснащает свою речь придуманными ей афоризмами; милейший Туте во всех случаях жизни, чаще всего не к месту, произносит одну фразу «благодарю вас, это не имеет никакого значения», а капитан Катль немыслим без железного крюка, заменяющего ему кисть руки. Здесь тоже используется гипербола, но основа ее - комические образы, а не зловещие, как в первом случае.
Любимые герои автора - Флоренс, Поль, Уолтер Гей - лейтмотивов не имеют. Примечательно и то, что образ Домби, духовно переродившегося после разорения и сумевшего оценить любовь к нему дочери и полюбить ее, утрачивает лейтмотив.
Специфика стиля автора проявляется не только в создании лейтмотивов: особое место в характеристике персонажей занимает описание их жилищ. Глава 3-я первого тома передает внешний облик дома мистера Домби. Он был мрачен и величествен, рядом с ним росли два чахлых деревца, листья которых не шелестели, а стучали. Солнце почти не освещало это унылое жилице. «Внутри этот дом был так же мрачен, как и снаружи», вся мебель была покрыта чехлами, как саванами, а «каждая люстра, закутанная в полотно, напоминала чудовищную слезу (monstrous tear), падающую из потолочного глаза».’
Дом и лавка Соломона Джилса, наполненные давно вышедшими из употребления судоходными приспособлениями, и деревянный мичман у входа сразу уводят читателя из мира суеты и создают представление о романтических вкусах хозяина. Стены коттеджа Каркера увешаны дорогими картинами, подбор которых свидетельствует не только о богатстве хозяина, но и о его жестоком нраве и полной бездуховности.
Предметный мира Диккенса теснейшим образом связан с характером персонажа, но способ его передачи отличается, например, от бальзаковского. Диккенс, описывая реалии, окружающие человека, обязательно вводит эмоциональный элемент, который создает еще и нравственную оценку личности, живущей в данном окружении. Бальзак стремился через описание охарактеризовать социальный статус персонажа, не случайно описания присутствуют в каждом его романе на всех этапах творчества. Диккенс же, усиливая психологические характеристики, постепенно отходит от особого внимания к предметному миру вокруг персонажа, фиксируя только самое необычное, вроде дома-баркаса, в котором живет семья Пегготи в романе «Дэвид Копперфилд». Однако следует отметить, что истоки внимания к предметному миру, окружающему человека, так же как и к его одежде, восходят в обоих случаях к В. Скотту, но для последнего главнейшей задачей было воспроизведение исторической достоверности изображаемой картины. У Диккенса же описания предметного мира создают юмо-ристическую или сатирическую тональность.
Интересен и психологический рисунок характеров, раскрывающий самые глубокие, скрытые от внешнего наблюдения стороны личности. В письме к Форстеру Диккенс сообщал об эволюции отношения Домби к дочери, намереваясь показать, что после смерти Поля «неприязнь и равнодушие к дочери» сменятся «на подлинную ненависть» (т. 29, с. 224) и только после разорения, принесшего духовное прозрение, она станет ему дороже сына. В романе отношение меняется более сложно. До рождения сына отец не замечал дочери. Забота Флоренс о маленьком брате и взаимная любовь брата и сестры раздражают Домби и вызывают его ревность, которая переходит в ненависть, когда девочка остается в живых, а мальчик умирает. После возвращения из свадебного путешествия отец увидел уже не девочку, а юную и прекрасную девушку - она вызвала у него интерес, и он даже захотел заговорить с ней, чего никогда ранее не делал. Но взаимная приязнь Эдит и Флоренс снова рождает его ненависть к дочери, ставшей опять его счастливой соперницей. При том что Диккенс подчеркивает неприязнь отца к дочери, постоянно дается серия вопросов автора, которые, словно из будущего, предвосхищают сожаления Домби о его несправедливом отношении к Флоренс.
Развитие событий романа вело к трагической развязке, однако Диккенс принципиально был против трагических финалов. Он считал, что роман Э. Гаскелл «Мери Бартон» много выиграл бы, если бы писательница не дала в финале погибнуть Тому Бартону. Писатель верил в добро и победу света и хотел зримо передавать их торжество: поэтому вернулся Уолтер и переродился Домби.
Диккенс писал много, в ранние годы с большим увлечением и радостью, романы его обычно имеют значительный объем. При этом писатель чаще всего работал сразу над несколькими произведениями. Так, одновременно он создавал историю приключе- ний Пиквика, «Оливера Твиста» и «Николаса Никльби». Роман «Домби и сын», который автор ценил особенно высоко, тоже не был единственным в 1846- 1848 гг.
Роман «Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим» (The Personal History of David Copperfield, 1850) - новый тип произведения писателя, ибо повествование в нем ведется от пер-вого лица, впервые дается история формирования личности, а всякого рода тайны не играют особой роли. Описания предметного мира заменяются более тонко выписанной психологией. Символика, как и в романе «Домби и сын», связана с морем и рекой, однако ее содержание меняется. Лейтмотивы сохраняют свою функцию выявления основ личности, подчеркивая как положительные, так и резко отрицательные стороны персонажа, но их функ-ция снижена по сравнению с более ранними романами.
Диккенс понимал, что в этих двух романах он вышел на новый рубеж, но данный роман занимает особое место в его творчестве еще и потому, что в нем рассказано о судьбе писателя (автобиографический материал используется в значительно измененном виде) и это роман-воспоминание. Последнее качество заставляет исследователей видеть в «Дэвиде Копперфилде» предшественника романа «В поисках утраченного времени» М. Пруста.
Если в «Домби и сыне» все события сюжета были так или иначе связаны с фирмой, то теперь в центре повествования оказывается личность, как и в ранних романах. История Дэвида Копперфилда объединяет все сюжетные линии и всех персонажей, при этом частные истории превращаются в этапы познания главным героем мира и самого себя. Изменяется сама техника построения произведения: воспоминание приводит к необходимости повто-ров, возвращений, позволяющих более полно понять прошлое. Так, Дэвид неоднократно возвращается в усадьбу Грачевник, где он родился. Память помогает ему воссоздать полнее облик матери, вспомнить самого себя ребенком, снова увидеть кладбище, где похоронены родители, и с грустью отметить бег времени: в их доме, уже проданном отчимом, из его окна глядит чужой человек. Несколько раз возвращается Дэвид к дому-кораблю Пегготи, и каждый раз воспоминания о детстве сталкиваются с новой реальностью, указывая" на необратимость движения времени. Воспоминания о болезни и смерти Доры тоже содержат в себе повторы.
Время имеет в романе два измерения: объективное - линейное, связанное с изменением возраста и положения героев, и субъективное, как бы движущееся кругами, возвращающими в прошлое и позволяющими полнее понять самого себя. Этот тип восприятия времени оказывается особенно важен при анализе душевной жизни героев, и прежде всего самого Дэвида.
Как и всегда, герои романа Диккенса принадлежат к различным социальным кругам. Стирфорды - аристократы, Пегготи - рыбак, бабушка Бетси Тротвуд - рантье, сам Дэвид собирается стать юристом, им же является мистер Уикфилд; та же профессия у Урии Хипа. Деление на носителей доброго и злого начал продолжает оставаться. Идеи добра несут в себе бабушка, Агнес, няня Пегготи и ее брат, мистер Дик. Злое начало воплощено в Урии Хипе, брате и сестре Мардстонах, учителе Крикле. Однако нет абсолютного деления героев по нравственным принципам: Стир- форд не только бесчестный соблазнитель, а Марта и Эмили, хотя и совершили безнравственные поступки, отнюдь не погибшие создания. Неоднозначен и характер Доры, она очень мила и добра, но совершенно не приспособлена к реальной жизни. Она именно Цветочек, как ее называет бабушка.
Рассмотрим роль лейтмотивов. При каждом упоминании Мард- стона автор пишет о его красивых, но пустых глазах (человек без души). Про его сестру сказано, что особенно примечательны на ее лице были не глаза, а брови - они у нее были густые и почти сросшиеся: эта жесткая и жестокая леди. Особо ярким лейтмотивом наделен Урия Хип. Это рыжий человек с красными глазами, лишенными ресниц и похожими порой на два солнца; особенно отвратительны его руки - «длинные, дряблые, костлявые, как у скелета» (перевод А. Кривцовой и Е.Ланна) -long, lank, skeleton hand. Они у него постоянно холодные и не только влажные, но и мокрые. Кажется порой, что потирая их, он их выжимает. Это скользкое существо умеет подольститься к тем, от кого зависит его будущее. Но он, как отвратительное пресмыкающееся, ждет момента, когда можно ужалить. Так он, спаивая своего благородного хозяина, обирает его и его клиентов и выжидает возможности жениться на его дочери. О себе же он постоянно говорит: «самый смиренный» (very humble) человек, и отец ему завещал быть сми-ренным, и мать постоянно напоминает, что ее Урия должен быть смиренным. Very humble - наиболее часто употребляемое им сочетание, но смиренным он только прикидывается. Образ Урии Хипа, как и образ Тартюфа, стал нарицательным.
Лейтмотивами наделены не только отрицательные персонажи. Бабушка - женщина внешне суровая, даже порой резкая, но ду-ховно благородная. Она поразительно активна, не способна примириться с лицемерием и ложью, но кажется несколько чудаковатой. Автор наделяет ее своеобразным лейтмотивом: она ведет вечную борьбу с ослами, которые вторгаются на лужайку перед ее домом. Однако по мере раскрытия характера этой незаурядной женщины автор лишает ее лейтмотива: чудаковатость исчезает из поступков Бетси Тротвуд, уступая место ее подлинной доброте, которой она, очевидно, иногда стеснялась.
Мистер Дик - это особый тип диккенсовского персонажа: все считают его слабоумным, родной брат хотел навечно поместить его в дом для умалишенных. У него целый ряд лейтмотивов: любовь запускать бумажного змея роднит его с детьми, а отрубленная голова английского короля Карла Первого, постоянно возникающая в сознании Дика, лишает спокойствия этого доброго человека. Однако именно этот психически больной человек, сохранивший детскую чистоту души и наивность, оказывается особенно чутким. Он встает на сторону бабушки, когда надо решать, оставить Дэвида у нее или отдать его к Мардстонам. Именно он помогает вернуть мир и взаимное доверие в семью доктора Стронга, разрушенную Урией Хипом. Бабушка верит душевной чуткости этого человека, которая никогда его не подводит. Исследователи считают, что, наделяя душевнобольных особой чувствительностью, Диккенс идет за Вордсвортом, создавшим трогательный образ больного ребенка в «Мальчике-идиоте». В «Нашем общем друге» появится мальчик Хлюп, который тоже входит в ряд таких персонажей: он не только добр, но и талантлив.
Представление о детскости как основе высокой духовности неоднократно появляется у Диккенса. Все добрые чудаки у него - всегда немножко похожи на детей. Основы личности, считал писатель, закладываются от рождения и особенно сильны в детстве. Детские впечатления самого Диккенса были необычайно ярки, они всплывали в разных формах и образах во всех его романах. Его Дэвид Копперфилд обладает впечатлительностью автора, и его характер практически не изменяется на протяжении всего романа. Дэвида вполне можно представить себе Оливером Твистом, историю которого автор решил продолжить: ничто порочное не способно загрязнить душу героя. Наказ бабушки - «не ведите себя недостойно, никогда не лгите, никогда не будьте жестоки» - never be mean in anything; never be false; never be cruel - определил всю жизнь героя, но эти наставления легли на добрую почву: мальчик уже был таким. Отдавая Дэвида в школу, бабушка ставила перед собой цель: «...хочу, чтобы ребенка сделали счастливым и полезным человеком» - ...to make the child happy and useful. Она не выбирает для внука будущую профессию: он должен быть достойным человеком. Полезным Дэвид стал, но стал ли счастливым? Сложный ряд событий жизни, начавшийся рядом с любящей, но безвольной матерью и завершившийся успехом Дэвида как писателя, ставшего мужем умной и доброй Агнес, показывает, как постепенно развивается душа этого человека. Особую роль в раскрытии личности главного героя играют встречи с родными его няни Пегготи: умение уважать простых людей труда присуще герою. Обучение в школе Крикла доказывает невозможность сломить доброе начало в ребенке. Даже дружба со Стирфордом, во многом повлиявшая на Дэвида, не заглушила неспособность последнего к нравственным компромиссам.
Дэвид Копперфилд раскрывается как личность во многом в сопоставлении со своим антиподом Урией Хипом. Духовное благородство первого приводит его к жизненному успеху, полная бездуховность второго превращает его в настоящего преступника, которого Диккенс в финале романа заключает в тюрьму.
Любовь к Доре и Агнес - это два главнейших этапа в развитии личности Дэвида. Дора - это увлечение юноши, который видит лишь внешнюю сторону жизни и стремится к радости и красоте. Размышления о жизни пугают Дору. Нищета ей кажется ужасной, потому что ее любимый песик не сможет кушать бараньей котлетки. Ей достаточно того, чтобы быть женой-ребенком (child-wife). Только приближение смерти заставляет ее понять, что она была глупеньким существом - silly little thing. Однако сама смерть Доры окрашена в светлые тона: это и прозрение о будущем с Дэвидом, в котором она не смогла бы быть близкой ему духовно, и умение сохранить душевную силу до конца, что дается не всем сильным личностям. Она умирает, как отцветает цветок.
Агнес - это сильная, активная натура, девушка умная, наде-ленная глубокими чувствами и стойким характером. Она сумела стать другом Доры - жены любимого человека, и скрывать долгие годы свое чувство к Дэвиду. Именно она, юная девушка, стала поддержкой отцу, противостояла домогательствам Урии Хипа. Она настоящий друг Дэвида, способна понять его душу, быть равной ему. Но самому Дэвиду надо духовно повзрослеть, чтобы стать достойным Агнес. Не случайно бабушка, не противившаяся браку Дэвида и Доры, не раз говорила, обращаясь к внуку: «Слепец, слепец, слепец».
Слова бабушки о слепоте Дэвида подводят нас к важнейшей черте романа: специфике его психологизма. Диккенс уже более не объясняет все поступки персонажей, но оставляет возможность читателю самому понять их скрытую внутреннюю суть. В конце IV главы второго тома русского перевода (XXXIII главы английского издания) Дэвид находится в некоем особом «измерении», когда все сводится только к Доре, к счастью, которое описать словами совершенно невозможно.
Фрагмент начинается словами: «Какое это было безмятежное время! Какое счастливое, бездумное, безрассудное время!» - What an idle time it was! What an unsubstantial, happy, foolish time it was! А затем следует шесть абзацев, где без всякой связи рассказывается о колечке с камешками для Доры, об особой чести любить Дору, о воробьях, которые рядом с Дорой казались яркими тропическими птицами, о пустыне Сахаре, которая почему-то возникала в сознании подруги Доры, и даже о счастье не только радостных встреч, но и ссор, которые сейчас же кончались при-мирениями и вызывали еще большее упоение счастьем. Все эти абзацы начинались совершенно одинаково со слов «то время» (when). Завершается этот рассказ о счастье повтором: «Какое это было безмятежное время! Какое счастливое, бездумное, безрассудное время!..». Ритм фрагмента и повторы превращают его в лирическую прозу, более похожую на стихотворение в прозе или на песню, где важнее всего мелодия, а слова особого значения не имеют. Интересно, что Дэвид, вспоминая то время, употребляет слово foolish («глупость»). Им умирающая Дора определит причину, которая привела бы их потом к несчастью.
Когда отношения Дэвида и Доры становятся все более трудными, он уже не старается воспитывать свою девочку-жену. Во время объяснения супругов Стронгов Дэвид слышит три роковые для него фразы, но сразу никак не реагирует на них. Автор только заставляет его в конце эпизода повторить то, что само собой запало в его память: «Я размышлял обо всем, что пришлось мне услы-шать. В памяти всплывали некоторые фразы: “При несходстве характеров и взглядов брак не может быть счастливым”; “Первые обманчивые порывы неопытного сердца”; “Моя любовь крепка, как скала”... Но мы были уже дома. Под ногой шуршали сухие листья, и дул осенний ветер» - I was thinking of all that had been said. My mind was still running on some of the expressions used. “There can be no disparity in marriage like unsuitability of mind and purpose”; “The first mistaken impulse of an undisciplined heart”; “My love was founded on a rock”. But we were at home; and the trodden leaves were lying under-foot, and the autumn wind was blowing.
Автор обрывает главу, сознательно не давая развития мысли героя, но для читателя уже намечен путь ее движения. Рационализм предшествующего века в методе Диккенса уступает место более тонкому и менее однозначному анализу душевной жизни человека, который уже не укладывается в прокрустово ложе оп-ределений плохой - хороший, добрый - злой. Сами характеры, как писала Джейн Остен, становятся чаще всего «смешанными».
Важную роль играет символика, но структурообразующей она здесь не является. Главные символы - это река и море. Марта, размышляя о своей судьбе, говорит: «Река! Она - как я! <...> Я знаю - я принадлежу ей. Я знаю - она единственный друг таких, как я. Она течет из сельских мест, где когда-то была чистой... А потом она крадется между ужасных улиц, грязная и жалкая, и она, как моя жизнь, впадает в океан, который не знает покоя... Я чувствуй - я должна быть с ней!» - Oh, the river! <...>I know it’s like me! <...> I know that I belong to it. I know that it’s the natural company of such as I am! It comes from country places, where there was once no harm in it - and it creeps through the dismal streets, defiled and miserable - and it goes away, like my life, to a great sea, that is always troubled - and I feel that I must go with it! Тема реки, впадающей в море (у Диккенса - sea!), была и в «Домби и сыне», когда речь шла о волнах, об уходе человека из жизни. Марта не философ: в реке, точнее на ее дне, она видит выход для себя. Но автор в монологе Марты ее единичное существование соединяет со всеобщим, ибо для Диккенса и эта женщина с улицы остается человеком и достойна милосердия. Не случайно в Австралии, в эмиграции она находит свое счастье.
Повествование от первого лица открыло перед автором новые возможности для более глубокого проникновения во внутренний мир персонажей, что проявится уже в следующем его произведении.
«Холодный дом»(Bleak House, 1853) также входит в число наиболее значительных произведений Диккенса. Его проблематика и художественная специфика включили в себя все самые важные черты его творчества. Роман «густо населен», причем его персонажи принадлежат к самым различным слоям общества: от высшего света до обитателей «Одинокого Тома», к которым нельзя применить понятие «бедность» - они за ее гранью.
В этом романе появляются и новые для Диккенса темы тунеядства и беззастенчивой эксплуатации чужого труда или доброты. Они воплощены в образах очаровательного на первый взгляд мистера Скимпола и мистера Тавридорпа-старшего. Первый цинично заявляет Эстер, что предоставляет всем возможность жить за счет своей мудрости, а ему следует предоставить возможность жить за их счет. Второй не рассуждает столь изящно, но, сохраняя «хороший тон», принимает как должное то, что сын и невестка, работая сверх сил, претерпевая лишения и нужду, создают все условия для его спокойствия и благополучия. Диккенс удваивает ситуацию, указывая тем самым на ее типичность.
Ни в одном другом романе Диккенса тема бедности и благотворительности не была поставлена столь остро и контрастно. Совершенно бессмысленна деятельность миссис Джеллиби, которая озабочена проблемами Африки, но не замечает ни страданий собственной семьи, ни бедности вокруг. Еще больший вред причиняет «благотворительность» дам, которые приходят к жителям «Одинокого Тома» и читают им проповеди о нравственности, когда у тех умирают дети от голода. Подлинное добро делают те, кто не ведет бесед о морали, а помогает несчастным, как Эстер или ее будущий муж доктор Аллен Вудкорт.
Особое значение приобретает сцена смерти Джо, когда гонимый всеми, кроме умершего в нищете отца Эстер, несчастный мальчик впервые в жизни вслед за доктором повторяет слова мо-литвы «Отче наш». Последние слова главы XLVII выражают основную авторскую мысль о добре, человечности, забытых людьми и властью, хотя в основе христианства лежит именно идея любви и добра: «Умер, ваше величество. Умер, милорды и джентльмены. Умер, вы, преподобные и непреподобные служители всех культов. Умер, вы, люди, хотя вам небом даровано сострадание. И так умирают вокруг нас каждый день» (перевод М. Клягиной-Кондратьевой) -Dead, your Majesty. Dead, my lords and gentlemen. Dead, Right Reverends and Wrong Reverends of every order. Dead, men and women, born with Heavenly compassion in your hearts. And dying thus around us every day. Патетика этого лирического отступления передает высокий гуманизм автора и его отчаяние оттого, что люди глухи к чужому страданию.
Роман «Холодный дом» двусоставен. Главы, написанные от лица Эстер, передают то, что писатель в предисловии назвал романти-ческой стороной будничной жизни. Психологическая линия, одна их самых сильных во всем творчестве Диккенса, также будет связана с раскрытием характера Эстер и ее рассказом о своих переживаниях. Повествование от третьего лица автор ведет в обычной диккенсовской манере. Здесь используется весь арсенал привычных для него средств - гиперболы и гротеска. Есть и комические персонажи, как, например, чета Бегнетов или Гаппи и его мать. Причем первая пара принадлежит к числу добрых чудаков Диккенса, вторая же - скорее связана с традицией злобных чудаков, хотя их черты не столь явно выражены. Злое начало сконцентрировано в Талкингхорне, Смоллуиде, француженке-горничной. Они в обычной манере Диккенса наделены лейтмотивами: с первым связана тьма, распространяемая им; второй уродлив внешне и внутренне; третья наделена улыбкой, напоминающей тигриную.
Большой роман обладает строгой композицией. Глава II только намечает возможность тайны, когда леди Дедлок замечает знакомый ей почерк. Здесь завязывается узел главной интриги, которая соединит всех персонажей - от лорда Лестера Дедлока до несчастного мальчика Джо. Глава III введет центрального персонажа романа Эстер Саммерсон, к которой будут идти нити как от Канцлерского суда и тяжбы Джарндисов против Джарндисов, так и от тайны леди Дедлок.
При этом характерно, что основные составляющие интриги: тайна происхождения Эстер, ее знакомство с матерью, намеки на истинное имя некоего Немо, который был отцом Эстер и которого любила леди Дедлок, уже раскрываются к середине романа. Следующие главы только уточняют детали интриги и полнее объясняют ее причины. Это имеет немалое значение в творческой биографии Диккенса, для которого главной целью была не интрига, а характеры людей, их взаимные связи и изменения в поведении персонажей hofl воздействием обстоятельств.
Тайна соединяет всех героев романа еще более тесно, чем судебный процесс: она связана с рождением Эстер Саммерсон и прошлым леди Дедлок. Даже Джо оказывается причастным к истории отца Эстер, а тем самым и к многочисленным историям других персонажей. В этих связях отражается авторская концепция взаимосвязей и взаимозависимостей всех людей. Автор реализует ее как тайну, ибо в реальности эти связи скрыты, хотя именно на них основывается человеческое общество. Обнаружить эти связи стремятся из разных побуждений двое - Талкингхорн и Гаппи.
Талкингхорн, который ведет все дела Дедлоков, хочет все знать о них, чтобы держать их в руках: они его презирают почти открыто, свое неуважение к ним он вынужден скрывать. Он неожиданно получает возможность проникнуть в тайну блистательной и гордой леди Дедлок. Унизив ее и обретя над ней власть, он тем самым разрушит безмятежное существование и всеми уважаемого лорда Дедлока. Чтобы узнать все подробности событий давнего прошлого, Талкингхорн прибегает к целому ряду подкупов, запугиваний, шантажу по отношению к простым, порядочным людям, чьи жизни он разрушает, заставляя совершать бесчестные с их точки зрения поступки.
Гаппи влюблен в Эстер и надеется, раскрыв ее происхождение, жениться на ней и получить за ней приданое, а возможно, еще и наследство при завершении процесса Джарндисов. Наивность Гаппи помогает леди Дедлок узнать трагическую историю любимого ею человека и найти свою дочь, раскрывает, насколько тяжело для нее положение одной из первых светских дам, как она страдает оттого, что не знала ничего о любимом, и о том, что ее дочь не умерла при рождении. Обвиненная в финале в преступлении против официальной морали (она скрыла рождение внебрачного ребенка), она бежит из дома, не зная, что ей приписывается еще и убийство Талкингхорна. Блуждая около дорогих ее сердцу мест - домов Эстер и ее умершего отца, леди Дедлок умирает в рубище, взятом у нищей Дженни, рядом с общей могилой, где похоронен любимый ею человек. Эта чопорная леди обретает истинно человеческие черты по мере раскрытия ее давней тайны, хотя Диккенс сначала сознательно создавал образ предельно схематический.
Тайна в романе тесно связана с законами морали и государственным законодательством, поэтому в ее раскрытии принимают участие адвокаты, сыщики, поверенные в делах, ханжи, которые превращают мораль в свод постановлений, во всем противоречащих истинной нравственности и человечности.
Разрушающая роль тайны рождения не коснулась Эстер: она всегда была доброй, благородной, любящей натурой, готовой жертвовать собой ради других. Девушка подчинялась не узаконенным нормам морали, а побуждениям своего сердца; чувство долга, о котором она вспоминает довольно часто, тоже рождается в глубинах ее любящего сердца. Ухаживая за больным оспой бездомным мальчиком Джо, а потом за своей маленькой горничной Чарли, она сама" заболела. Оспа до неузнаваемости обезобразила ее лицо, но не лишила душевной красоты. Жизнь, страдания и любовь Ады и Ричарда стали содержанием ее собственной жизни, она внесла свет в «Холодный дом» Джона Джарндиса. Именно ее психология особенно интересует автора, который делает ее вос-поминания содержанием почти половины глав романа. Описания размышлений Эстер могут быть отнесены к числу наиболее тонких психологических характеристик в психологической прозе не только Англии, но и Франции. Достигается это уже испытанным приемом: повествование от третьего лица чередуется с дневниковыми записями Эстер - а это уже рассказ от первого лица, как в «Дэвиде Копперфилде».
Первые главы романа намечают взаимозависимость персонажей и связанность их между собой внеличностными отношениями. Канцлерский суд превращается в главный структурообразующий символ романа, к которому сходятся все нити повествования. Это некая сила, лишающая всех, кто с ней так или иначе соприкасается, воли, самостоятельности, жизненной активности. Это огромный спрут, который с помощью судейских чиновников и адвокатов всех рангов, оплетает тело нации, высасывая из него все соки. Канцлерский суд по своей структуре и функции близок символическому образу Торгового дома «Домби и сын», но зависимость персонажей от Канцлерского суда обладает большей таинственностью и большей разрушительной силой; вместе с тем эта зависимость более явно себя обнаруживает.
Авторское предисловие начинается с рассуждений о Канцлерском суде: с самого начала создается установка на архаичность, а потому и бессмысленность того заведения, которое существует в настоящем и определяет судьбы людей. Первая глава мифологизирует Канцлерский суд, соединяя природные явления с государственным учреждением: в ноябрьскую погоду, когда город погружен в туман, а грязь едва дает возможность прохожим двигаться по тротуарам, туман всего сильнее в здании суда. Даже сам лорд- канцлер окружен ореолом из тумана, который в романе также обладает символической функцией. О том, насколько суд отравляет атмосферу вокруг, свидетельствует и то, что летом там нечем дышать от невыносимого зноя и пыли.
Канцлерский суд одновременно реальность и таинственный символ. Он разорил, истощил терпение, свел в могилу множество тех, кто подал в него свою жалобу. В числе бесконечно разбираемых и дело под названием «Джарндисы против Джарндисов». Участники процесса рождались, взрослели, старились и умирали, а дело все тянулось. В процесс оказываются втянутыми Джон Джарндис, Ада, Ричард и мисс Флайт. В финале романа процесс исчерпывает сам себя под дружный хохот клерков и пыль от выносимых мешков с документами, ибо все огромное наследство Джарндисов уходит на покрытие судебных издержек.
Гипербола приобретает черты реальности, ибо от решения суда зависят человеческие судьбы. Ричард, полный юного задора, умный, образованный, но не приученный в результате воспитания под надзором Канцлерского суда ни к какому серьезному делу, умирает от разочарования. Страдает любимая им и самоотверженно любящая его прекрасная и добрая Ада. Мисс Флайт прошла уже все стадии надежд и разочарований, состарилась, устояла и после трагикомического завершения процесса, но приобрела целый ряд комических черт. Лишь Джон Джарндис, который не вмешивался в ход разбирательства и не питал никаких надежд, но всегда оставался доброжелательным, отзывчивым, самым гуманным из всех героев романа, да и среди всех остальных персонажей Диккенса, сумел сохранить в себе все лучшие человеческие черты.
Только те, кто служит суду и в суде, как Воулс, постоянно отбрасывающий черную тень (еще более густая тень у Талкинг- хорна, хранителя тайн и благополучия высшего света), или Кендж, а также молодой клерк Гаппи, способны жить рядом с судом и кормиться благодаря ему. Сущность судебной системы в Англии раскрывает с официальной точки зрения Кендж: «Мы процветающее общество, мистер Джарндис... мы живем в великой стране. Наша судебная система - великая система... неужели вы хотели бы, чтобы у великой страны была какая-то жалкая система?» - We are a prosperous community, Mr. Jamdyce, a very prosperous community. We are a great country, Mr. Jarndyce, and would you wish a great country to have a little system? Это была сказано накануне поста-новления о том, что судебные издержки поглотили состояние Джарндисов. Авторская ирония перерастает в сарказм.
Процесс Джарндисов Диккенс представляет как типическое явление, удваивая ситуацию: в деле о наследстве фермера Гридли судебные издержки давно превысили стоимость самой фермы. Бессмысленность и туманность всех действий Канцлерского суда - это сатира на государственную систему Англии, где права личности сведены к нулю.
Символично название романа, в нем заключен авторский ответ на способы изменения общества. Английское bleakпереводится как: 1) не защищенный от ветра, открытый; 2) холодный, суровый (о погоде); 3) лишенный растительности; 4) унылый, мрачный; 5) (диалектное) бледный, бесцветный. Для романа Диккенса актуальны значения «не защищенный от ветра» и «холодный». Первое значение раскрывается неоднократно и имеет довольно узкую семантику. Джон Джарндис жалуется на восточный ветер, когда его что-либо волнует или возмущает. К концу романа, когда благополучно устроились судьбы почти всех главных героев, близких Джону Джарндису, об этом ветре уже не упоминается. Второе значение слова «холодный» более сложно и вытекает из всей архитектоники произведения: государство и его институты действительно «холодны», направлены против человека, что показывает вся образная система романа, но человеческая доброта способна сделать жизнь «теплой» и духовной. И это поддерживается двумя антитезами: в романе есть два Холодных дома - Джарн- диса и Вудкорта. Дом Джарндиса был открыт всем ветрам, когда он в него въехал, но он сделал его теплым и уютным, как и тот, в котором поселились Вудкорт и Эстер. И в каждом из них стараниями гуманных людей, несмотря на странное и вызывающее не-приятные чувства название, царят мир и доброта. Так и в романе, где холод и бездуховность являются основой всех государственных органов, побеждает гуманность.
Напряженная политическая ситуация в Англии рождает постоянный интерес Диккенса к положению угнетенных масс. Роман «Тяжелые времена» (Hard Times for These Times, 1854), как и исто-рический роман «Повесть о двух городах» (A Tale of Two Cities, 1859), которые не относят к числу лучших произведений автора, посвящены социальным конфликтам. В последнем Диккенс обращается к событиям Французской революции 1789 г. Он хорошо знал книгу Т. Карлейля «Французская революция», где воспроизводятся страшные картины казней, страданий, потоков крови невинных людей. Позиция Диккенса еще более резкая: агитаторы из Лондона в первом романе названы смутьянами, а во втором романе он фактически воспроизводит борьбу главного героя с гильотиной.
Роман «Крошка Доррит»(Little Dorrit, 1857), как и «Холодный дом», построен на системе символов. Но здесь они обретают более зловещий смысл, ибо в центре романа - тюрьма. Тень тюремной решетки падает на всех персонажей, причем эта «тень» имеет отношение прежде всего к духовной скованности человека. В этом произведении автор создает еще один вариант государственного учреждения - Министерство околичностей, «деятельность» которого сводится к тому, чтобы ничего не делать. С ним связана жизнь высшего света, представленного семьей Барнаклей. Фамилия эта часто переводится как «Полипы». Восходит она к английскому barnacle - «прилипнуть к кому-либо». Так «прилипло» это семейство к Министерству околичностей и опутывает все своей липкой паутиной. Образ главной героини принадлежит к числу самых светлых и трогательных образов Диккенса.
1860-е гг. в творчестве Диккенса часто считают периодом упадка его таланта, считая, что на первый план в его романах выходит интрига, а неповторимые создания его фантазии, подобные Пиквику, Скруджу, капитану Катлю или Каркеру, появляются все реже. Однако необходимо отметить то, что именно в это десятилетие писатель все большее внимание уделяет поихологии персонажа. В послесловии к роману «Наш общий друг» (Our Mutual Friend, 1864) он писал, что хотел с самого начала подсказать читателю, что тот, кого считали убитым, жив. Одна из начальных глав раскрывает историю совершенного преступления, причем автора более интересует психология персонажей и возможные пути эволюции характеров.
К этому же десятилетию относится один из лучших романов Диккенса «Большие ожидания»(Great Expectations, 1861). Показать становление личности главного героя Пипа - основная цель автора. Диккенс очень редко обращался к предыстории героев: истоки формирования личности есть только в «Дэвиде Коппер-филде». «Большие ожидания» - это второй роман о становлении личности, при этом автор изображает самого обычного человека. Даже каторжник Мэгвич имеет предысторию: он, бездомный и всеми гонимый грязный и оборванный сирота, был вынужден воровать, чтобы не умереть от голода. Формирование личности, по Диккенсу, - это ее нравственное развитие и укрепление на позициях гуманизма.
В романе три основные сюжетные линии. Первая связана с главным героем Пипом и его таинственным благодетелем Мэгвичем. Вторая воспроизводит судьбу Эстеллы и раскрывает прошлое мисс Хэвишем. В основе третьей сюжетной линии - судьба Джо и Бидди. Две первые призваны показать, как изменяется личность под влиянием обстоятельств. Последняя в духе раннего Диккенса показывает жизнь благородных людей, они не изменяются духовно на протяжении всего произведения, их судьба обязательно устраивается счастливо. В отличие от ранних романов эти персонажи, обладающие активной волей и доброй душой, лишены лейтмотивов, присущих добрым чудакам, хотя их функции в произведении совпадают.
Основное внимание уделено Пипу. В начале романа Пип - маленький мальчик-сирота, который живет у сестры, женщины довольно грубой, она беспощадно бьет его за провинности и без них. Только ее муж, добрый и сильный кузнец Джо, добр к сироте. Пипу предстоит стать кузнецом, как и Джо. Два неожиданных события меняют течение его жизни: появление каторжника Мэгвича, которому запуганный им ребенок помогает освободиться от кандалов и приносит еду, и приглашение к мисс Хэвишем играть у нее.
Посещение богатого дома и знакомство с хорошенькой и надменной девочкой Эстеллой меняет представления Пипа о будущем: он хочет стать джентльменом, чтобы быть достойным Эстеллы. С этого приглашения начинается новый этап в жизни Пипа, одновременно это и первое его заблуждение, первая возникшая надежда. Вместе с тем это и начало разрушения его связей с близкими ему людьми, утрата былого чувства преданности и благодарности за добро: Джо и Бидди становятся ему все менее и менее интересны и порой даже шокируют Пипа, который начинает чувствовать себя джентльменом.
В Лондоне бывший ученик кузнеца приобретает манеры джентльмена и образование, которое дает ему возможность войти в общество, но у него нет никакой специальности. Его готовят к тому, чтобы тратить деньги неизвестного богатого благодетеля. Появление этого благодетеля становится главным испытанием для Пипа: им оказалась не женщина из общества - мисс Хэвишем, а быв- ший беглый каторжник Мэгвич. Это второе несбывшееся ожидание. Диккенс психологически достоверно прослеживает эволюцию отношения Пипа к беглому каторжнику. Сначала он вызывает ужас и отвращение. Юноша хочет отказаться от его денег, но считает своим долгом скрыть этого человека от полиции. Когда Пип понимает, что Мэгвича кто-то выслеживает, в нем рождается сочувствие к гонимому и желание ему помочь. И он со своими друзьями, рискуя и жизнью и свободой, пытается помочь ему бежать в Америку. Но Мэгвич все же попадает в руки полицей-ских, и его, тяжело раненного и больного, приговаривают к смертной казни. Только теперь Пип осознает, как много он значил для этого человека, который хотел ему дать все то, чего он сам с детства был лишен. Если Пип и не полюбил Мэгвича, то стал его утешением, единственным человеком, который был с ним до последнего мгновения жизни и действительно страдал вместе с этим всеми отверженным существом.
Пребывание Пипа в тюремной больнице с приговоренным к смерти умирающим каторжником - это тот переломный этап, который возвращает молодого выскочку, способного забыть своего друга кузнеца Джо и Бидди, свою подругу, к самому себе. Только теперь он обретает то высокое нравственное чувство, которое чуть было не утратил, стремясь стать джентльменом.
Главная из разбитых надежд Пипа - надежда на любовь Эстел- лы. Встречи с ней показывают, что она не любит его. Для Эстеллы путь был намечен мисс Хэвишем, оскорбленной своим женихом, отказавшимся от нее в день свадьбы. Эстелла воспитывалась как бездушная кокетка, способная разбивать сердца мужчин: в этом мисс Хэвишем видела свою месть. Девочка, а потом юная красивая девушка всегда пренебрегала Пипом, его любовь не вызывала в ней отклика. Она вышла замуж по расчету за джентльмена, но это оказался грубый и жестокий человек, которого называли «пауком». И она тоже пережила свое крушение надежд.
Финал романа, где случайно на месте разрушенного дома мисс Хэвишем встречаются Пип и Эстелла, дает возможность увидеть, что Эстелла научилась ценить бескорыстное чувство.
Дом мисс Хэвишем, где все замерло в тот момент, когда она узнала, что покинута женихом (даже одна из туфелек, которую не успела надеть невеста, так и осталась на ее туалетном столике), стал в романе символом застывшего времени и остановившегося в своем развитии чувства. Чувство это лишено доброты, основано на предвзятом мнении обо всем человечестве. Разрушение самого дома - это и разрушение его духа. Именно поэтому Диккенс заставляет встретиться рядом с ним изменившихся Пипа и Эстеллу и уйти от него вместе.
Первоначально Диккенс не собирался давать роману счастли-вый конец. Финал лишен однозначности: Эстелла прощается с
Пипом, но уходят они вместе. Соединятся ли их судьбы, автор так и не говорит.
В этом романе, где главное место занимает развитие характера под воздействием обстоятельств, предметный мир отходит несколько в сторону: подробно описываются только мертвый дом мисс Хэвишем, ее внешний облик и костюм. Честертон писал о стиле Диккенса: «В его описаниях есть детали - окна, перила, замочная скважина, которые наделены какой-то бесовской жизнью. Они реальней, чем здесь, наяву»1. После «Домби и сына» роль предметного мира постепенно ослабевает, но возрастает внимание к внутренним побудительным причинам поступков персонажей, а это влечет за собой и рассказ о прошлом героев, появление романов воспитания - «Дэвид Копперфилд», «Большие ожидания», отчасти «Холодный дом». В «Крошке Доррит» описания оказываются в основном необходимы для передачи связей персонажей с главным символом - тюрьмой.
Ч. Диккенс создал своего рода энциклопедию жизни Англии середины XIX в. Его романы, где действуют порой совершенно невероятные существа, передают типические явления времени. Юмор, ирония и сатира Диккенса реализуются как в сюжетах, так и в характерах персонажей. Его метод эволюционирует от изображения частных проблем к обрисовке основных черт эпохи. Изменения в передаче мира связаны с углублением психологии личности и вниманием к ее истокам в прошлом.